Полевое руководство для научных журналистов

Однако в большинстве случаев хорошее повествование требует не только начала, середины и конца – обычно нужны герои, какой-то контекст, в котором они взаимодействуют, и некое скрытое напряжение (конфликт между двумя группами, работающими над одной задачей, или очень медленное, пошаговое течение экспериментальной операции, где на кону стоит человеческая жизнь). Для развития персонажей и нарастания напряжения нужно место, поэтому большинство повествовательных материалов научных авторов выходят в виде журнальных и газетных статей или книг. Но даже журналист, у которого жесткий дедлайн, может добавить в свой материал повествовательные элементы, особенно в лиде в качестве зацепки или по всему тексту статьи, чтобы уравновесить сложные научные концепции.

Какими бы ни были измерения вашего материала, соблазняйте читателя убедительным началом, иначе он никогда не доберется до середины или конца истории. Начало вашего текста – кроличья нора, через которую читатель покидает реальность и оказывается в мире вашего повествования. Вы хотите вывести его сознание из равновесия, спровоцировать зуд, который сможет унять только погружение в историю. Вот начало очень известного рассказа о большом открытии:

Я никогда не видел, чтобы Фрэнсис Крик держался скромно. Возможно, в другой компании он так себя и ведет, но я его таким не видел. И к нынешней его славе это не имеет никакого отношения. Сейчас о нем много говорят, чаще всего почтительно, и, может быть, однажды он встанет в один ряд с Резерфордом и Бором. Но все было совсем не так, когда осенью 1951 г. я пришел в Кавендишскую лабораторию Кембриджа, чтобы стать членом небольшой группы физиков и химиков, изучавшей трехмерные структуры белков. Крику тогда было уже тридцать пять лет, и тем не менее он был почти никому не известен…

Это, разумеется, начало неподражаемой «Двойной спирали» (The Double Helix) Джеймса Уотсона. Кроличья нора у Уотсона – намек на характер Фрэнсиса Крика, особенно на его вечную нескромность, противопоставленную резким переменам в его репутации, о которых мы, очевидно, вот-вот услышим. Мы еще очень плохо понимаем, кто такой Крик, что такого он совершил, что из безвестности сразу попал в фигуры, перед которыми благоговеют, или как он связан с рассказчиком. Но мы точно хотим об этом узнать. В последующих главах мы узнаем очень многое о ДНК, теориях и экспериментах, которые привели к открытию ее структуры. Но перелистывать страницы нас заставляет взаимодействие персонажей, а не молекул. «Действующих лиц [в истории ДНК] было пятеро, – пишет Уотсон в предисловии, – Морис Уилкинс, Розалинд Франклин, Лайнус Полинг, Фрэнсис Крик и я». Поставьте персонажей в центр вашей истории, и пусть наука вытекает из их взаимоотношений.

Конечно, большинству научных авторов не повезло открыть структуру ДНК или как-то иначе пережить события, которые они описывают. Первые две главы в сборнике Давы Собел «Лучшие научные писатели США 2004 года» представляют два разных подхода к созданию мощных лидов. Иногда поиск и исследование истории сами по себе дают устойчивую структуру для повествования от первого лица. Этот подход использует Дженнифер Кан в статье «Разобран на запчасти» для журнала Wired, которая начинается так:

Телевизор в палате мертвого человека работает всю ночь. Сейчас идет программа «Товарищи по кораблю» – романтическое реалити-шоу, которого едва слышно за шипением аппарата искусственного дыхания. Время – четыре утра, я здесь уже шесть часов, сижу в углу, пока три медсестры по очереди возятся с набором капельниц. Они переживают о здоровье мертвеца.