Для экологических журналистов есть один способ начать вырабатывать навыки, которые улучшают баланс «тепла и света», усиливают способность передавать сложную информацию, не усыпляя читателей и редакторов, и помогают разрушать помехи для эффективной коммуникации с обществом.
Этот способ — больше общаться с учеными. Лучше чувствуя ритм прорывов и неудач в науке, журналист с меньшей вероятностью забудет, что наши знания об эндокринных дизрапторах, полихлорированных бифенилах или климате постоянно меняются. Для этого нужны те редкие моменты между срочными новостями — конечно, их мало, — когда можно поговорить с экологами или токсикологами, которые попали в поле вашего зрения не потому, что их университет прислал пресс-релиз.
Чем больше ученые и журналисты общаются в нормальном режиме, без ежедневного новостного дедлайна, тем больше вероятность, что общество с помощью СМИ поймет, что может и чего не может наука предложить в спорах о сложных вопросах, как потратить редкий ресурс или изменить поведение.
Есть и еще одна причина это делать. Точно так же, как общество стало скептично относиться к ценности новостей, скепсис и страх в отношении журналистики испытывают и многие ученые. В этом есть и их вина. Я был на конференции в Ирвайне, штат Калифорния, по улучшению взаимодействия науки и общества, и одна исследовательница рассказала о своем ужасном опыте общения с журналистом, который ничего не понял и переврал все ее слова. Я спросил ее, позвонила ли она этому журналисту или в его издание, чтобы начать диалог и не просто исправить ошибки, но и предотвратить новые.
Она этого не сделала. Ей даже в голову не пришло.
Пока атмосфера не изменится настолько, что ученый сможет сделать такой телефонный звонок, а журналист — ответить на него, у всех нас будет много работы.
33. Природа
Маккей Дженкинз закончил Массачусетский университет в Эмхерсте, Высшую школу журналистики Колумбийского университета и Принстон, где получил кандидатскую степень по английскому языку и литературе. Ранее он писал для
Не так давно, в начале моего курса «Литература о земле», я спросил своих студентов-бакалавров, почему им так трудно находить темы для текстов. В чем проблема с описанием природы?
Второкурсник поднял руку, и, как это часто бывает, ответ оказался более широким, чем я рассчитывал. «О природе в Делавэре писать трудно, потому что в Делавэре нет никакой природы», — сказал студент.