Поляки и литовцы в армии Наполеона

«…Наполеон идет уже сюда,Сдаются крепости ему и города,Ведет он армию, какой еще дотолеНе видано нигде и не увидят боле;А с этой армией и наша, говорят,И наши там штыки на солнышке горят,И белые орлы через леса и горыЛетят сюда, в Литву…»

Этот отрывок из первого перевода поэмы на русский язык, произведенный Николаем Бергом, изданный в 1875 г. Но прежде русского перевода, «Пан Тадеуш» попал ко мне на белорусском языке. Настолько эмоциональнее белорусский перевод, настолько сильнее в нем надежды участников диалога на грядущую войну и связанную с ней независимость,… что я не сразу даже нашел этот кусочек текста в варианте Берга. Впрочем, можно привести и белорусскую версию слов ксендза (она не представит особой сложности для русскоязычного читателя):

«Тут справы важныя, мой брат: вайна і годзе!Вайна за Польшчу! Браце! Будзем на свабодзе!Вайна вось-вось пачнецца! Едучы таёмнаСюды, фарпосты бачыў я ўжо каля Нёмна.Напаляон збірае гэтулькі народу,Што свет не помніць, чалавек не бачыў з роду.3 французамі ідзе і польскі корпус цэлы:Дамброўскі, Панятоўскі і арол наш белы!

Яны ўжо блізка. Хай па першаму наказуПраз Нёман ступяць, і Радзіма ўскрэсне зразу!»

Герои поэмы А. Мицкевича не собираются ждать освободителей – сидеть сложа руки; в следующее мгновение у них возникает грандиозный план, над которым можно было бы посмеяться, если б население этих земель действительно не связывало с Наполеоном восстановление независимости Польши и Литвы:

«…А разве мало дела?Ужели думаешь: Литва бы усиделаНа месте, если бы французы были здесь?Так надо упредить, край подготовить весьК войне как следует; железный фонд не худо

Собрать заранее! Наполеон оттуда,Мы – с тылу на Москву, отсель! Наш Борзый коньЗаржет, почуявши губительный огонь,И зарычит Медведь лесов дремучих Жмуди,В страх нашим недругам – и встанут наши люди!«Что это?» – спросит вдруг отец-Наполеон«Охотники! Литва!» – гремит со всех сторонСто тысяч голосов: «Литва, яснейший пане!Литовских темных пущ и дебрей поселяне!»

Наполеон на землях Великого княжества Литовского

Поляки, пожалуй, единственные в огромной разноплеменной армии встретили известие о войне с Россией с искренним восторгом; французы шли в поход за своим императором по привычке, австрийцы и прусаки – по принуждению.

«Как только распространилось известие о войне, вся молодежь, не ожидая призыва, бросилась к оружию, – описывает состояние польского общества графиня Потоцкая. – Ни угрозы России, ни расчеты и опасения родителей не могли остановить этот патриотический порыв…

Новое поколение пришло на смену старому, которое отчасти уже исчезло в рядах французской армии, и дети, пылая от возбуждения, с лихорадочным любопытством слушали рассказы старших: надежда вернуться с победой устремляла их к героическим поступкам. Солдаты, едва вышедшие из юношеских лет, приводили в восхищение старых гренадеров. Без военного мундира никто не решался показаться па улице, боясь насмешек уличных мальчишек».

И без того великий патриотический подъем подпитывался извне. Наполеон понимал, что по-настоящему преданных союзников в Европе у него быть не может, за исключением поляков. Его старания описывает Потоцкая:

«Очень искусно играя на слабой струнке поляков, император не пренебрегал ничем, что могло польстить им, и довел их энтузиазм до крайней степени напряжения, поддерживая их заветные надежды, но, не давая в то же время никаких определенных обещаний».

Биньон – официальный представитель Франции в Варшаве – «получил распоряжение тщательно ознакомиться с национальными традициями поляков во время поголовных восстаний».

Поляки были действительно готовы на многое. Вот как описывает ситуацию барон де Марбо: