Поляков

Сложность для автомобильных войск заключалась в том, что, как пишет командовавший 1-м Дальневосточным фронтом Мерецков, «крайне мало было шоссейных и хороших грунтовых дорог». Наступление было стремительным, но не надо думать, что японскую армию было легко победить. Несмотря на отсталость в технике, японские солдаты дрались фанатично. Были случаи, когда они расстреливали своих офицеров, что приказывали им сдаваться. 1-й Дальневосточный фронт двигался на Мукден. Несмотря на то что японское правительство уже 14 августа приняло решение о капитуляции, Квантунская армия продолжала вести боевые действия. Только к концу августа прекратились бои с разрозненными группами японцев.

Август в Восточном Китае — время дождей, ливни привели к тому, что реки вышли из берегов и многие дороги сделались непроходимыми. Техника в войсках была уже не та, что в начале войны, но и эти мощные машины не выдерживали тяжёлых условий. И вот тут начиналась работа солдат-ремонтников.

Привычки той поры у Полякова сохранились. Анатолий Шаврин расспрашивал о Полякове одного из строителей ВАЗа Станислава Петровича Поликарпова, и тот говорил о том, как относился к машинам и людям Поляков спустя двадцать лет после войны:

«Во время стройки он любил со мной ездить. Мы обычно садимся на ГАЗон и — вперед! Объекты-то вазовские на десятки километров вокруг.

Однажды застряли на коллекторе самотечном за Фёдоровкой. Поехали в воскресенье и женам сказали, что приедем к обеду, тем более день какой-то праздничный был. И втюхались. Николай Петрович, водитель, он и я. Влезли по уши, и всё.

Виктор Николаевич говорит: «Ладно, я сяду за руль, а вы толкайте». Толкали, толкали, все обляпались «вусмерть». Наши белые рубашки чёрт знает во что превратились. И он толкал — мы пересаживались. Вылез он: «Ну, будем делать всё, как полагается. Мы со Станиславом Петровичем принесём подтоварник (а там, в лесу, штабеля, как всегда), а Николай Петрович пусть домкрат налаживает».

И тут я увидел, что не забылся его опыт военный. Он же командиром автобатальона был и не раз, наверное, попадал в подобные ситуации. Наше российское бездорожье отлично его обучило этому искусству. Поддомкратили, умостили, — причём он всё это делал основательно, — вывесили машину. Два часа с лишним там жахались.

— Другой мог сказать: «Идите за трактором, за подмогой, а я буду ждать вас в машине», — спросил-предположил Шаврин.

Но Поликарпов объяснил резон:

— Неподалёку как раз какой-то рокот был. Мы предлагали: давайте сходим. Но я и его понимал: завтра же всем будет известно, как генеральный директор Поляков со своим замом из болота, до ушей грязные, вылезти не могли»^{34}

.

Военные документы, даже наградные листы, всегда скупы, но сами награды говорят о многом. Комбат Виктор Поляков был награждён после войны с Японией орденом Красной Звезды. Это честный орден, часто называемый «солдатским», — среди воевавших он ценился иногда больше полководческих орденов. Кстати, по послужному списку офицера Полякова виден тот самый путь, про который в старину говорили: «За наградами не бегал, но лямку тянул исправно». И вот он в январе 1946-го уволен в запас по 43-й статье, пункт «А», предусматривавшей демобилизацию важных для народного хозяйства специалистов.

Любые воспоминания позволяют только догадываться, насколько тяжёл труд военного инженера. Это труд по организации ремонта и эксплуатации техники, машин от отечественных ЗиСов, до ленд-лизовских «студебекеров», забота о личном составе и выполнении задачи… Всё это, помноженное на скорость принятия решения и возведённое в степень беспрекословного подчинения приказу командования, — обязанности командира ремонтно-восстановительного батальона, можно понять, какого напряжения стоило чёткое выполнение задачи. Это не штыковая атака, которая, безусловно, требует героизма, а кропотливая организаторская работа. Материально-техническое обеспечение, формальные приказы и неформальные договорённости с офицерами дальнего тыла, множество меняющихся условий — от погодных до боевых… Всё это формирует особый тип человека.

Но есть ещё одно обстоятельство, о котором нужно сказать. Именно в возрасте двадцати — двадцати пяти лет заканчивается формирование характера и привычек. Виктор Поляков был прирождённым лидером, но окончательно как руководитель сформировался именно на войне. Именно там надо искать корни его отношения к порученной задаче и к подчинённым. Уйдя в армию в двадцать три года, уже побывав мастером и заместителем начальника цеха, он закончил службу тридцатилетним майором. Он возвращался в иную страну и в иное время. Приехавший обратно в Москву Виктор Поляков был совсем не похож на свою фотографию 1938 года, где дипломник МАДИ серьёзно смотрит в объектив. Тогда ещё ничего не было решено, хотя жизнь уже навеки связана с автомобилями, и жизнь пока мирная, хотя гитлеровцы уже вошли в Чехословакию.