Поляков

Богатство его не только золото. Богатство его — дорога. Везут купцы в Европу мягкое пушное золото, везут из Европы железные машины, что от версты к версте становятся дороже золота. А уж масло… Про масло отдельная история. Томичи делали всем маслам масло — по губерниям нахваливали, до Урала возили. А соседи далеко — не то что нынче, губерния велика и обильна. Но за сталью машин, за крепким биржевым рублём всегда приходит печатное слово.

Когда-то, как семь городов о рождении Гомера, спорили семь губерний об университете. Университет, что орден, университет — почёт, драгоценная диковина. На радость жителям, на гордость им — и на чёрную зависть соседям. Давно царь не в Москве, а среди чухонских болот — там он, бородатый царь Александр III, что, по слухам, любит всё русское, и придумал специальный стиль.

Это он разрешил Томску основать университет.

Университет будет спасать Томск не раз. Вслед за университетом открылись институты, две с половиной сотни гимназий, сто тысяч человек ходят по улицам города. Да только железная дорога прошла чуть в стороне — ходили слухи, что поскупились на взятку золотопромышленники. Но это — вряд ли. Дело, кажется, в другом — леса да болота рядом, видно, забоялись инженеры-путейцы. Вроде в губернии Сибирская железная дорога, вроде и отводная ветка к ней есть, да всё не то. Былой транзит, былой размах, в котором левая рука — Московский тракт, а правая — Иркутский, пропал.

Но всё равно город живёт своей жизнью, в городе неудивительная уже забава — электрический свет, и из лужёных кранов течёт чистая водопроводная вода на радость кухаркам приличных домов. Не умолкая щебечут барышни на телефонной станции, суют штекеры в гнёзда. Вот что такое Томск накануне войны, которую потом одни назовут Империалистической, другие — Великой, а третьи позже поймут, что была она — мировая война, да не последняя, всего лишь первая.

Вот в этот-то город и приехала маленькая, никому не известная семья. Теперь они могут зваться — томичи. Иногда зовут жителей — томцы, а иногда и вовсе — муксунники. Глава семьи — юрист, жена — учительница. Он был родом с Орловщины, она — из Чистополя.

Николай Васильевич Поляков родился в 1874-м, в центре России, в Орле. Там его отец держал фонарное дело — по всему городу тусклыми маяками горели керосиновые фонари. Сын купца, Николай Поляков окончил юридический факультет, выбился из привычной среды.

Его жена была на шесть лет моложе. Александра Николаевна Полякова имела биографию, отличную от обычной в те годы. Она росла в дворянской семье — отец её был чистопольским нотариусом, человеком особого, западного гонора. Жил в нём белорусский гонор — оттого, что белорусское дворянство было особым, близким гордой Польше и надменной Литве.

Смешение народов на бескрайней русской земле навсегда станет частью жизни наших героев. У Николая Полякова — смешение это в крови, характер вмещает и запад, и восток. Восток ложился на эту душу странным, усиливающим противоположное образом — укрепляя аккуратность, будто противодействие заснеженной равнине.

Чистополь был городом татарским, татарская община в нём — третья по мощи после Казани и Оренбурга, пять тысяч татар, четверть жителей города, исправно молились татарскому богу, мелькали на улицах пёстрые тюбетейки, кричали протяжно коробейники, перебирая шали да халаты. Мыло яичное — женская награда, а то и татарское золото несут коробейники по всему уезду^{2}.

Но татары в Чистополе особые, живут незамкнуто, много чем занимаются. Если б не вера да скулы — не отличишь от русского. Хлебом не торгуют, не берут подряд на стройку, а так обычные подданные Российской империи. Тянут тони на Каме, бьётся в тонях рыба, скрипят доски на хлебной пристани, шлёпает колёсами пароход общества «Иван Любимов и Компания», а сама Кама велика — глянешь с Базарной улицы, захватит дух. Город невелик, оттого нотариус — человек важный, не сравнить со столичными бумажными людьми.

Из глухой татарской провинции, где положенное количество раз летел над городом крик муэдзина, где Российская империя мешалась с пыльным Востоком, Александра Николаевна уехала в Петербург и стала курсисткой. Бестужевские курсы — это шаг к изгнанию из общества. Спросят — кто? И если ответит: «Курсистка», то в провинции могут и под ноги плюнуть. Сейчас этот путь к образованию большая часть наших современников знает по фильму «Сельская учительница». Именно благодаря подвигу этих женщин образование хоть отчасти было народным. Они составили потом основу советской школы, и пока живы были они, что-то было в советских школах от настоящей гимназии.

В 1904-м у Поляковых родилась дочь Наташа — дело было в Балашове, что не даёт уйти корням нашего героя от Волги, главной реки его жизни и той части страны, где будет сделано его главное дело.

А Томск — зовёт, в Томске можно сделать карьеру, в нём жизнь дешевле и кучней. И вот становится Поляков томичом, потому что каждый человек с дипломом приобретает за Уралом особый вес, а юрист дорожает и подавно. Жена его встаёт к доске гимназического класса.