Поляна № 1(1), август 2012

Кое-что о реализме… Словно злой искуситель, писателя вечно преследует (подспудное ли, осознанное ли) желание достичь некоего неведомого идеала совершенства как художника, изображающего жизнь во всей ее полноте. А еще писателя искушает роль мудрейшего пророка, знающего жизнь во всех ее проявлениях, обнажающего все пружины бытия. Или, иначе говоря, писателю льстит, чтобы о написанном им говорили: «это точно сама жизнь!». И не только говорили, а чтобы так и было на самом деле… При этом существует мнение, что все великие мастера слова и их великие творения соответствовали всем критериям предельной честности и реализму.

Так ли оно в действительности?

Y. много размышлял в этом направлении и пришел к выводу, что все великие произведения не только не заключают в себе никакой правды жизни, но и вообще далеки от нее. Если бы, по его мнению, эти колоссы имели хоть крупицу совести и действительно были бы честными писателями, то необходимость придерживаться правды жизни, хотя бы в малой степени, заставила бы их расстаться с любимыми героями уже в первых главах своих великих эпопей.

Чтобы доказать это и продемонстрировать, что значит настоящий реализм, что такое настоящие «типы» и «бытийные сюжеты», Y. добросовестно переписал несколько классических произведений. В результате у него получилось, что Шерлок Холмс, не успев выехать по делу лорда Баскервиля, в период очередной «ломки» украл у доктора Ватсона из аптечки весь запас морфия и умер от передозировки. Швейку в полицейском управлении на первом же допросе отбили внутренние органы, и бедняга скончался в тюремной больничке, так и не успев попасть даже в сумасшедший дом. Робинзон Крузо, хлебнув сырой воды, заболел дизентерией и скончался, даже не израсходовав всех съестных запасов и не построив шалаша. Григорий Мелехов умер в тифозном бараке. Больше других повезло Д’Артаньяну, который в первой же дуэли получил не опасный, но фатальный укол в пах, лишился мужских достоинств, возможности сидеть в седле, продал лошаденку, деньги пропил, погряз в нищете и вскорости превратился в городского сумасшедшего.

Как ни крути, не может великий художник быть честным… Видимость художественной честности удалось создать, пожалуй, лишь Булгакову, который с самого начала оговорился, что просто так кирпич на голову человеку не падает и всем руководит высшая сила. Впрочем, какой Булгаков реалист!

Совершенно очевидно – два типа писателей. Одни в своих произведениях убивают жизнь, другие ее творят.

X. заводил с женщинами знакомство эдак элегантно, непременно по-чеховски. Например, в кафе.

– Можно дать косточку вашей собачке?

– Но у меня нет никакой собачки!

– Честно говоря, косточки у меня тоже нет.

Правда, однажды, опять же по-чеховски, в припадке нежности назвал очередную возлюбленную «моя собака». Возлюбленная пришла в такую ярость, до того оскорбилась, что наняла двух «пацанов», и его так отделали, что он серьезно разочаровался в Антоне Палыче.

Все-таки литература и жизнь – две несовместимые стихии.

– Чего ни напишу – все сбывается!

– Так это из-за тебя от меня жена ушла?

– Да вы, батенька, просто антисемит и больше ничего!

– Что вы, батенька, я еще на бильярде играю.