Поляна №3 (5), август 2013

И будто бы вообще ничего не изменилось! Но это, конечно, не так. Крылову нужна не просто Ворона или медлительная, вялая, нерасторопная Ворона, но Ворона задумавшаяся. К слову сказать, у нашего баснописца всего два «задумчивых» героя – помимо Вороны, это еще Котенок из басни «Котенок и Скворец» (1825), о котором рассказывается:

Вот как-то был в столе Котенок обделен.

Бедняжку голод мучит.

Задумчив бродит он, скучаючи постом;

Поводит ласково хвостом

И жалобно мяучит.

Как видим, задумчивость Котенка сопряжена с довольно-таки неприятными, даже мучительными ощущениями. А может, не только сопряжена ? Заглянем в Академический Словарь – все-таки с момента появления на свет «Вороны и Лисицы» прошло с лишком два века, язык в течение столь длительного срока претерпел серьезные изменения, которые могли коснуться и глагола задуматься//задумываться…

Вот толкования – признаюсь, неожиданные – интересующего нас глагола и производных от него лексем:

ЗАДУМЫВАЮСЬ

1) услышав о чем-нибудь неприятном в смущение прихожу, безпокоюсь мыслями;

2) подвержен бываю задумчивости, страдаю задумчивостию [44] .

ЗАДУМЧИВЫЙ

1) тот, которой задумывается; подверженный задумчивости;

2) печальный, в печали находящийся [45] .

ЗАДУМЧИВО задумавшись, смущенно, печально, или углубись в размышление [46] .

ЗАДУМЧИВОСТЬ склонность безпрестанно помнить, мыслить о печали своей, заниматься одним только тем предметом, который дух наш терзает и ничем оскорбительных воображений не разбивает; от котораго горестнаго чувство вания и самая жизнь делается несносною [47] .

Что касается «горестнаго чувствования» Котенка, то тут все понятно: его дух терзаем «одним только предметом» – голодом, оттого он и «жалобно мяучит», и «задумчив бродит». Но ведь Ворона-то, по нашему предположению, сыта! Отчего же она смущена, беспокойна, печальна, горюет – словом, отчего самая жизнь сделалась для нее несносною [48] ? С чего бы ей так загрустить – ведь «хлеб насущный», т. е. сыр получила? Уж не в ничтожности ли Божьего дара (С. А. Фомичев) корень зла? Сомнительно: дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят, да и кому судить о справедливости Провидения? В чем же тогда дело? Думаю, ответ на вопрос следует искать в тексте басни. Вспомним: Крылов показывает Ворону в двух четко противопоставленных состояниях – грусти («позадумалась») и радости («от радости в зобу дыханье сперло») [49] . Радость заместила печаль! Ну, а радость, как известно, вызвали «приветливы Лисицыны слова» [50] , попавшие точнехонько в тот самый

уголок сердца, о чем и предупреждал баснописец. Не бестолковость, а гордыня и тщеславие – причина того, что Ворона сначала лишилась разума, а затем и своего завтрака!

Именно в самолюбование метит Крылов, и это подтверждает текст басни. Вдумаемся в «приветливы слова» его плутовки.

Первое же произнесенное ею слово – обращение голубушка — Р. С. Кимя-гарова толкует как « экспресс. к голубка во 2 знач.», т. е. ‘ласковое обращение к женщине’ [51] (все выделено авт. – А. К.).

Такое переносное значение было зафиксировано и в С АР4 [52] Согласен: Ворона – не Ворон, т. е. не мужчина, а женщина, точнее, самка. Но правомерно ли нормы человеческого этикета безоговорочно переносить на мир животных? Басня при всей своей аллегоричности (и уж тем более крыловская басня!) сохраняет за зверьем нечто имманентно «звериное». Если проще, то ни в коем случае нельзя забывать о том, что Ворона не только женщина, но и – в первую очередь! – ворона, т. е. птица. Более того, я готов даже допустить, что в устах Лисицы голубушка и впрямь традиционное ласковое обращение к женщине. А в голове вещуньи?

Необходимо заметить: голубушка у Крылова появилась не на пустом месте. В первый раз Ворону назвала голубкой Лиса в басне М. М. Хераскова:

Я б целый день с тобой, голубка, просидела,

Когда бы ты запела…

Совершенно очевидно, что здесь голубка функционирует в роли ласкового обращения к женщине: голуби не поют, а воркуют, и любителей слушать их воркотню целый день сыщется, мягко говоря, не так много. По крайней мере лаврами певческого мастерства человечество с незапамятных времен увенчало соловья – никак не голубя.

С другой стороны, у А. П. Сумарокова встречаем обращение, очень похожее на то, что использовал Крылов:

Дружок, Воронушка, названая сестрица!