Полярная фактория

Шкипер лихтера — человек большого опыта, неоднократно бывавший в полярных плаваньях — видимо, махнул рукой на все нарушения, с его точки зрения, норм благоразумия. При каждой последующей остановке, с обязательной догрузкой и новой надстройкой, он только почесывает затылок и, оглядывая зыбкое сооружение, цедит сквозь зубы:

— Ну-ну!..

Пробраться с носа на корму и от одного борта к другому — стало трудно. Длиннейшие сходни, шириной в две доски, гнутся и пружинят под тяжестью тела. Ни перил, ни лееров нет. Внизу на палубе вход в кубрик. Глубоко: посмотришь — кружится голова. А сходня зыблется, и щепки, приколоченные гвоздями и заменяющие ступеньки, под сапогом как-то подозрительно движутся и поскрипывают…

Особенно гнусно чувствуют себя путешественники в дни дождливые и ветренные. Мостки скользкие, ветер сбивает с ног, лихтер на ходу приплясывает. Под’емы, спуски, переходы по мосткам над пропастями и провалами напоминали цирковые акробатические номера. Не раз приходилось видеть пассажирок да и пассажиров, кто слабонервные, ползущими по сходням на четвереньках, Ничего не поделаешь — ходить надо. Наш кубрик на носу, а кухня, гальюн, умывалка, баня, прачечная — все в корме. И ползут.

От многотонной тяжести грузов об’емистый лихтер осел ниже ватерлинии. Тем не менее, когда с высоты нашего ковчега заглянешь вниз на воду, невольно вырывается шкиперское:

— Ну-ну!..

И вся эта хлябающая постройка укреплена тонкой веревкой. Никаких надежных так называемых „маркированных“, морских найтов нет в помине. Держимся, можно сказать, „на честном слове“. Достаточно небольшого сдвига в сторону — веревки, конечно, лопнут. Их жиденький переплет, так очевидно слаб, их сомнительная прочность так явно несоразмерена с колоссальностью груза, что, кажется, лучше бы их и вовсе не было.

Вид на консервный комбинат и утильзавод.

Когда я по этому поводу заговорил со шкипером, он ответил с несвойственной ему взволнованностью и досадой:

— Какие, к чортовой матери, найтовы! Этакую махинищу не только веревочкой, а стальным тросом не принайтовишь. Вот если нарвемся где-нибудь за Новым портом на погодку, так увидите, как все это барахло полетит за борт. Будут вам фактории!.

А успокоившись, добавил с добродушным юмором:

— Эти веревочки не для груза, а для души. Привязано, мол, — и спокойней спится… Не говорите… Это имеет свою цену. Скажем, тонет человек. Киньте ему ничтожный шпагатик — ухватится и спасется. А в самом-то пять пудов.. Не нитка держит, а ободрение.

У села Самарова Иртыш вкатился в Обь. Река расширилась, горизонт воды развернулся насколько хватает глаз. И вместе расширилась тревога в сердцах.

В Обдорск пришли уже насквозь прошпигованные предчувствием катастрофы.

Это последний населенный пункт, последняя почта, последнее подобие улиц, подобие магазинов, есть даже подобие кино.

Дальше на нашем пути только Новый порт.

Но это уже такая же фактория, какую должны основать мы сами.

ОБСКАЯ ГУБА. ТАЗ. НОВЫЙ ПОРТ

Вниз от Обдорска русло реки Оби разливается в губу — широкое водное пространство с очень незначительным течением, порою совершенно неуследимым для глаза.

Около 69° северной широты в Обскую губу впадает многоводная река Таз, также образующая в нижнем своем течении внушительную губу — Тазовскую. От Таза и до Карского моря две губы, слившись в одно обское русло, движутся широчайшим водным массивом, достигающим местами двухсот километров от берега до берега. Это, в сущности, настоящий морской залив, площадью значительно больший, чем, например, заливы Балтийского моря. Лишь пресность текучей воды указывает на речное происхождение.

Караван на Оби.

Обская губа мелководна. Глубина фарватера в большинстве не превышает 12—15 метров. Проводка океанских судов с большой осадкой требует осторожности и опытного руководства.

На Обской губе, как и на Тазовской, очень много салм — местное название отмелей. Одни из них в часы отлива покрыты водой лишь по колено, другие совсем обнажаются.

Ежечасно в течение половины лета я вел запись уровня воды по специальной измерительной рейке. Само собой понятно, что под’емы воды в приливы и понижения в часы отлива сильно колеблются, в зависимости от погоды, от направления ветра и т. п. причин. Полное отсутствие ветра — то, что моряки определяют термином „штиль“ — здесь бывает редко и весьма не надолго. Но хорошая погода, когда ветер тихий (не превышает 1—2 баллов), устанавливается за лето не раз и иногда длится одну-две недели. В такие периоды уровень воды в отлив понижается на 1¹/₃ метра.

Тогда салмы показывают на поверхности свои серые песчаные хребты. К этим отмелям заранее пробираются рыбаки и забрасывают невода. Рыбе некуда уйти из ограниченных салмами водоемов — она заключена в них, как в маленьких озерах. Такой лов здесь весьма распространен и носит название салмачного.