Полярный конвой. Пушки острова Наварон

Об «Инвевдере» и случившейся с ним беде вскоре забыли. У 14-й авианосной эскадры возникло более чем достаточно других забот. Появился враг, с которым надо было бороться – враг много опаснее любой мины или подводной лодки. Изо всех сил стараясь удержаться на раскачивающейся, проваливающейся из-под ног палубе, Тиндалл посмотрел на Вэллери. «Вид у бедняги ужасен –

краше в гроб кладут», – снова подумал он.

– Каково ваше мнение, командир? Перспективы не блестящие, а?

– Предстоит хорошая трепка, сэр. Дело к тому идет.

Кэррингтон шесть лет плавал в Вест-Индии, раз десять попадал в ураган. Он признается, ему приходилось видеть такой низкий барометр, но чтобы он еще и продолжал так стремительно падать – никогда. Во всяком случае, в здешних широтах. Выходит, это еще только цветочки.

– Очень утешили, премного вам благодарен, – сухо отозвался Тиндалл. – Тем более что и цветочки эти дают себя знать.

Достигнув девяти баллов, ветер более не усиливался.

Перестал валить снег. Но все понимали, что это лишь временная передышка: далеко на норд-весте небо было зловещего цвета. Этот тусклый пурпурный оттенок не бледнел, не сгущался; такая монотонная окраска неба сулила беду. Даже тем, кто давно плавал в здешних водах и видел все разнообразие красок арктического неба, то черного, как смола, в летний полдень, то освещенного великолепием северного сияния, то чудесного лазурного цвета, когда небеса, улыбаясь, видят свое отражение в спокойной, молочно-белой воде за Ледовым барьером, – даже этим бывалым морякам не приходилось видеть ничего подобного.

Но адмирал не обращал внимания на небо. Он глядел на море. Все утро волны росли – постепенно, неотвратимо.

Теперь, в полдень, море напоминало гравюру XVIII века с изображением парусника, попавшего в бурю: тесные ряды зеленовато-серых валов двигались чередой, увенчанные живописными гребнями кипящей белой пены. Только здесь расстояние от одного вала до другого было около полутораста метров, и эскадру, шедшую почти наперерез волне, трепало основательно.

Особенно тяжело приходилось малым кораблям.

Каждые пятнадцать секунд они зарывались носом в пучину. Но еще более страшным и упорным врагом оказалась стужа. Давно опустившись ниже точки замерзания, температура продолжала падать.

Холод становился невыносимым, лед образовывался в каютах и кубриках, намертво сковывал трубы водопровода.

Корежился металл, перекашивались крышки люков; дверные петли, замерзнув, перестали вращаться; смазка в приборах застывала, выводя их из строя. Нести вахту, особенно на мостике, было сущей мукой: первый же глоток ледяного ветра точно рассекал легкие, и человек начинал задыхаться.

Огромную опасность представлял собой лед. На палубе

«Улисса» образовалось уже свыше трехсот тонн льда, и количество его увеличивалось с каждой минутой. Толстым слоем лежал он на главной палубе, на баке, на орудийных площадках и мостиках; длинными причудливыми сосульками свисал с комингсов, башен и поручней, утраивал толщину каждого троса, штага и фала и превращал стройные мачты в безобразные, фантастического вида деревья. Он был опасен еще и тем, что превращал палубу в каток. С этой проблемой проще справиться на торговом судне, где топливом служит уголь и где под рукой сколько угодно шлака и золы. На современных же военных кораблях, где в качестве топлива применяют мазут, все гораздо сложнее. На «Улиссе» палубу посыпали песком с солью и уповали на Бога.

Но главная опасность заключалась в тяжести льда.

Всякий корабль, если выразиться технически, может быть валким или остойчивым. У остойчивого корабля центр тяжести расположен низко, он подвержен качке, зато легко возвращается в первоначальное положение. Если центр тяжести расположен высоко, то говорят, что корабль валок.

Такое судно неустойчиво и ненадежно, его трудно накренить, но зато столь же трудно выпрямить. Если же на палубе такого судна образуется лед, то центр тяжести переместится выше, а это крайне опасно. Последствия могут быть роковыми…

Особенно доставалось эскортным авианосцам и эсминцам, в частности «Портпатрику». И без того неустойчивые из-за высоко расположенной и тяжелой взлетной палубы, авианосцы представляли собой огромные площадки, на которых скапливался снег и образовывался лед.

Поначалу взлетные палубы содержались в относительном порядке, специальные команды беспрестанно сметали снег метлами, посыпали палубу солью и обдавали горячим паром из шлангов. Но погода ухудшилась настолько, что послать человека на раскачивающуюся во все стороны, предательски скользкую палубу означало бы отправить его на тот свет. На «Реслере» и «Блу Рейнджере» имелись модифицированные отопительные системы, размещенные под взлетными палубами. На этих кораблях из Миссисипи, в отличие от английских судов, палубы были деревянные, поэтому в столь суровых условиях системы отопления оказались совершенно неэффективными.