Полибий и его герои

Как и Одиссей, Полибий никогда не знал покоя, его энергия буквально неистощима. Один эпизод весьма ярко это показывает. Шла Персеева война. Полибий был тогда еще ахейским политиком. И вот союз отправил его послом к консулу предложить от лица Ахейского государства помощь. Поручение было сложным и щекотливым. Предложить-то помощь надо было так, чтобы на деле по возможности эту помощь не оказывать. Это была первая дипломатическая миссия Полибия, его боевое крещение, и, естественно, все страшно волновались. Молодого посла окружили, каждый отводил его в сторону и давал советы и наставления. Наконец он вырвался от них, вскочил на коня и ускакал.

Консула он застал в сборах. Тот как раз собирался в свой злосчастный поход в Македонию, поход, чуть не стоивший жизни всему войску. Решено было идти обрывистыми горными проходами, никому толком не известными. Мы ожидаем, что ахейский посол срочно объяснится с консулом и уедет домой. Ничуть не бывало. Полибий решил, говорит он, «разделить с римлянами опасности вступления в Македонию»! (XXXVIII, 13, 1–3). Это была какая-то кошмарная экспедиция, могшая поспорить с переходом Ганнибала через Альпы. Карабкались по отвесным кручам и козьим тропкам. Животные спотыкались и катились вниз вместе с поклажей. Срывались и люди. Двигались мучительно медленно. Продовольствие кончалось. Ощущался уже голод. Про одно ущелье Ливий говорит, что «там и в мирное-то время нелегко». Пять миль надо двигаться по такой узкой тропке, что и осел с поклажей едва проходит. С одной стороны — отвесные скалы, с другой — прямо у ног пропасть. «Вниз смотреть — кружится голова, и слабеют члены». А в самом низу ущелья со страшным ревом несется горный поток Пеней. В Македонии же путешественников поджидала смертельная опасность. Будь Персей немного порешительнее, он отрезал бы и перебил все войско (Liv. XLIV, 3–8).

Ни один здравомыслящий человек — Полибий почему-то особенно любит взывать к человеку здравомыслящему, — так вот, ни один здравомыслящий человек при всем желании не мог бы понять, зачем полномочному послу ахейского народа вдруг понадобилось карабкаться по головокружительным кручам и ползти по бездорожью, рискуя сломать себе шею. Неужели для того, чтобы где-то там, на высотах иметь удовольствие поговорить с консулом? Но зная Полибия, мы поймем это сразу. Стоило ему увидеть, что римляне сбираются в такое опасное и захватывающее путешествие, сердце его не выдержало, и он упросил консула взять его с собой. И конечно, он оставил ярчайший рассказ об этом приключении, — увы! — до нас не дошедший. Тень его мы находим у Ливия.

Этим он тоже чрезвычайно напоминает Одиссея, которого буквально несет на опасности. Главная черта царя Итаки — его жадная любознательность и любопытство. На мой взгляд, герой Гомера путешествовал десять лет вовсе не из-за козней судьбы, но из-за собственного неуемного характера. Ему интересно узнать, как живут великаны-циклопы, страшная волшебница Цирцея, и он, невзирая на ужасный риск, пытается все сам посмотреть и разузнать. Эта черта его характера особенно восхищала Полибия:

«С целью показать, каким должен быть государственный муж, он (т. е. Гомер. — Т. Б.) следующими чертами изображает нам Одиссея:

Муза, скажи мне о том многоопытном муже, которыйДолго скитался………………………………………

и потом:

Многих людей города посетил и обычаи видел,Много духом страдал на морях………………….(I, 1–2; 3–4)

или:

…Претерпел я немалоВ битвах жестоких с врагами в волнах разъяренного моря.(VIII, 183)

Мне кажется, достоинства истории предполагают в писателе те же свойства» (XII, 27, 9–28, 1–2).

Как ни странно, почти так же характеризовали современники Полибия:

«На площади (в Мегалополе. — Т. Б.) позади огороженного места, посвященного Зевсу Ликийскому, на столбе стоит изображение человека, именно Полибия, сына Ликорты. Там начертаны двустишия, которые гласят, что он:

Странствовал по всем землям и морям,Был помощником римлян в войне» (Paus. VIII, 30, 4).

Действительно, проще сказать, где Полибий не был, чем где он был. Он облазил всю Италию вдоль и поперек и перезнакомился со всеми италийскими жителями; был в Малой Азии, на берегу Черного моря, в Египте, объехал все острова греческого мира. «Мы подвергались опасностям странствий по Африке, Иберии и Галатии (Галлии), также по морю, ограничивающему их с наружной стороны (т. е. Атлантическому океану. — Т. Б.), главным образом для того, чтобы исправить ошибки наших предшественников в этой области и сделать известными эллинам и эти части земли» (III, 59, 7–9).