Полигон

Полсотни бойцов – половину выживших из города-миллионника… двухмиллионника… трех… – вел тогда Николай. Пятьдесят, пожалуй, даже еще более страшных, чем степные варвары, бойцов. Обгоревшие, с грубо зарубцевавшимися шрамами, с обожженными, внушающими ужас лицами горожане напали внезапно. Из-за поваленных потрескавшихся бетонных блоков.

Атака удалась. Все прошло гладко и просто. Неожиданно гладко, неожиданно просто. Дикари не сопротивлялись, хотя по виду (бугристые мускулы, шрамы, отнюдь не от случайных царапин, походка, движения…) были отборными воинами. Дикари разбежались. С воплями. Без боя.

Не все, правда.

Четверых убили. Одного – Денис. Пырнул в живот длинной заточкой, изготовленной на оргский манер. А пырнув, провернул, как учил пахан-Колян, раздирая кишки и внутренние органы.

Убивать самому, своими руками, оказалось не трудно. Потому что враг не бил в ответ.

Еще одного взяли живым. И – перепуганным до смерти. Утащили. Вместе с брошенным мясным подношением. От пленника-то все и узнали…

Колдуны-шаманы каннибалов объявили город, на который обрушился небесный огонь, проклятым местом, а его уцелевших обитателей – призраками погибших. Что ж, это было не так уж и далеко от истины. И – главное – удобно это было. Если не разубеждать варваров. Если жить своей призрачной жизнью в мертвом городе, не выходя далеко за разрушенные стены.

А жить на этих сожженных квадратных километрах, в принципе, можно. Кое-как, но жить.

Тем более что «призраков» подкармливали. Чтоб не серчали. Мясом подкармливали. Регулярно. Жертва такая…

А пленника они все же убили. Николай убил. Оставлять дикаря с собой не имело смысла и было небезопасно. Отпускать к своим – тоже чревато. Пообщавшись с «духами» накоротке, пленник быстро смекнул, что призраки мертвого города слишком уж смахивают на людей. Самых обычных людей, просто выкарабкавшихся из огненного ада. Ну а тот, кто выбрался из ада, легко отправит туда другого.

Голову варвара оставили на броне БТРа. Собрав очередное подношение.

* * *

Потревоженные комочки земли сухим ручьем заструился на дно воронки. Это неловко встал Николай. Встал, спустился ко входу в бункер, потоптался, поднялся обратно, сел на прежнее место. Сплюнул изглоданную в труху щепку. Волнуется человек. Действительно, что-то долго они там внизу.

Денис тоже начинал нервничать. Он уставился на край грязной, оплавленной плиты, выступающей из-под земли. Хороший бетон, специально крепленный по всем правилам военно-инженерного искусства, но – поди ж ты – не выдержал напора кумулятивной струи бронебойно-зажигательной ракеты.

Денис подавил усмешку, охладил мысли, стряхнул эмоции. Сейчас нужно было просто смотреть. Наблюдать безучастно. Эта нехитрая игра – своеобразная альтернатива антистрессовой щепке Николая. Когда становится совсем уж не по себе, Денис мысленно перевоплощается в мобильную камеру службы наружного наблюдения – просто фиксирует бесстрастным объективом глаз все мельчайшие детали вокруг. Всматриваясь, не думая. Иногда – помогает.

Сейчас, например, Денис сосредоточился на трещинке в бетоне, потом поймал «в кадр» жирного жука. Упорно загребая лапами, насекомое пыталось выбраться из воронки. Денис прислушался к своим ощущениям, кивнул удовлетворенно: у него не возникло желания ни помочь жуку, ни раздавить. Хорошо быть такой вот камерой. Просто камерой. «Летящим глазом». Лучше, чем оператором наружки или «рабочего материала». И гораздо лучше, чем призраком погибшего города. Призраком, что сидит на краю осыпающейся воронки и ждет не дождется хоть какого-то знака снизу.

Что это? Крик?! Николай шумно скатился на дно, вызвав небольшой обвал, прильнул к бетону. Секунду лицо его оставалось напряженным, потом подобрело, поплыло. В улыбке. Сдержанной, но… Надо же! Денис и не подозревал, что угрюмый орг умеет так улыбаться. Хотя бы так. А тут прорвало, значит…

Денис тоже спустился, тоже прислушался. Кажется, в ближайшее время щепки-зубочистки не потребуется. Там, внизу, плакал ребенок.

– …ы-ын! – донеслось из-под земли.

А это уже голос Ирины.

Народец, кучковавшийся в стороне, услышал. Оживился, загалдел радостно народец-то.

Денис повернулся к Николаю:

– Поздравляю. С наследником…

Наследство вот, правда, малышу достанется не ахти… Обжитое кладбище да опаленные развалины города-полигона. Ладно, какое есть…

А Николаю было не до поздравлений. Николай уже скрылся в бункере. Торопился…

– Как там? – спросил Денис, разглядев в полутьме поднимавшуюся к свету Ночку.

– Порядок, – тихий усталый голос. – Там – все в порядке.

– А ты?

Кривая усмешка вместо ответа. Можно было не спрашивать – понятно ведь и так, без слов. После вынужденных постельно-служебных утех с осточертевшими боссами и виртуально-познавательного секса с озабоченными компьютерщиками стать чужой повивальной бабкой, а самой лишиться радости материнства, забыв о физической близости с любимым человеком.

И это в таком возрасте!

М-да, жизнь: кому радость, а кому…

Нет, Денис не злился на орга. Не время сейчас для злости. У человека сын родился, человек отцом стал. И все тут.