Читаем Поликратов перстень полностью

На кровле он стоял высокоИ на Самос богатый окоС весельём гордым преклонял.«Сколь щедро взыскан я богами!Сколь счастлив я между царями!» —Царю Египта он сказал.«Тебе благоприятны боги;Они к твоим врагам лишь строги,И всех их предали тебе;Но жив один, опасный мститель;Пока он дышит… победитель,Не доверяй своей судьбе».Ещё не кончил он ответа,Как из союзного МилетаЯвился присланный гонец:«Победой ты украшен новой;Да обовьёт опять лавровыйГлаву властителя венец;Твой враг постигнут строгой местью;
Меня послал к вам с этой вестьюНаш полководец Полидор».Рука гонца сосуд держала:В сосуде голова лежала;Врага узнал в ней царский взор.И гость воскликнул с содроганьем:«Страшись! Судьба очарованьемТебя к погибели влечёт.Неверные морские волныОбломков корабельных полны;Ещё не в пристани твой флот».Ещё слова его звучали…А клики брег уж оглашали.Народ на пристани кипел;И в пристань, царь морей крылатый,Дарами дальних стран богатый,Флот торжествующий влетел.И гость, увидя то, бледнеет:«Тебе Фортуна благодеет…
Но ты не верь — здесь хитрый ков,Здесь тайная погибель скрыта:Разбойники морские КритаОт здешних близко берегов».И только выронил он слово,Гонец вбегает с вестью новой:«Победа, царь! Судьбе хвала!Мы торжествуем над врагами!Флот критский истреблён богами:Его их буря пожрала».Испуган гость нежданной вестью:«Ты счастлив, но Судьбины лестьюТакое счастье мнится мне.Здесь вечны блага не бывали,И никогда нам без печалиНе доставалися оне.И мне всё в жизни улыбалось,Неизменяемо, казалось,Я силой вышней был храним;
Все блага прочил я для сына…Его, его взяла Судьбина;Я долг мой сыном заплатил.Чтоб верной избежать напасти,Моли невидимые ВластиПодлить печали в твой фиал.Судьба и в милостях мздоимец:Какой, какой её любимецСвой век не бедственно кончал?Когда ж в несчастье Рок откажет,Исполни то, что друг твой скажет:Ты призови несчастье сам.Твои сокровища несметны:Из них скорей, как дар заветный,Отдай любимое богам».Он гостю внемлет с содроганьем:«Моим избранным достояньемДоныне этот перстень был;Но я готов Властям незримым
Добром пожертвовать любимым…»И перстень в море он пустил.Наутро, только луч денницыОзолотил верхи столицы,К царю является рыбарь:«Я рыбу, пойманную мною,Чудовище величиною,Тебе принёс в подарок, царь!»Царь изъявил благоволенье…Вдруг царский повар в исступленьеС нежданной вестию бежит:«Найден твой перстень драгоценный,Огромной рыбой поглощённый,Он в ней ножом моим открыт».Тут гость, как поражённый громом,Сказал: «Беда над этим домом!Нельзя мне другом быть твоим;На смерть ты обречён Судьбою,Бегу, чтоб здесь не пасть с тобою…»Сказал и разлучился с ним.
Перейти на страницу:

Похожие книги

100 шедевров русской лирики
100 шедевров русской лирики

«100 шедевров русской лирики» – это уникальный сборник, в котором представлены сто лучших стихотворений замечательных русских поэтов, объединенных вечной темой любви.Тут находятся знаменитые, а также талантливые, но малоизвестные образцы творчества Цветаевой, Блока, Гумилева, Брюсова, Волошина, Мережковского, Есенина, Некрасова, Лермонтова, Тютчева, Надсона, Пушкина и других выдающихся мастеров слова.Книга поможет читателю признаться в своих чувствах, воскресить в памяти былые светлые минуты, лицезреть многогранность переживаний человеческого сердца, понять разницу между женским и мужским восприятием любви, подарит вдохновение для написания собственных лирических творений.Сборник предназначен для влюбленных и романтиков всех возрастов.

Александр Александрович Блок , Александр Сергеевич Пушкин , Василий Андреевич Жуковский , Константин Константинович Случевский , Семен Яковлевич Надсон

Поэзия / Лирика / Стихи и поэзия
Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия