Политическое урегулирование конфликтов

Вследствие ошибки восприятия один участник может начать боевые действия в отношении другого лишь на основе того, что он сочтет (или воспримет), будто тот представляет для него угрозу. Этот участник первым начнет вооруженную борьбу, чтобы перехватить инициативу и тем самым получить преимущества. На практике может случиться и так, что реальный конфликт интересов будет проигнорирован, а несуществующий воспринят как настоящий конфликт.

Немецкий исследователь Д. Зенгхаас ввел понятие «политический аутизм», позаимствовав слово «аутизм» из психоанализа. Под политическим аутизмом он понимает такое восприятие и основанное на нем мышление, логика которого стремится к выполнению «желаемого». В результате происходит утрата чувства реальности, другая сторона воспринимается в качестве «враждебной» или «дружественной» на чисто субъективной основе.

В своем крайнем выражении несоответствие восприятия действительности проявляется относительно редко, однако именно оно, хотя и в несколько смягченной форме, может не только породить конфликты, но и создать много сложностей при их урегулировании. Согласно исследованию американского автора Дж. Стоссинджера, в большинстве вооруженных конфликтов XX столетия ошибки восприятия политических лидеров были одним из ведущих факторов их дальнейшего развития. Эти ошибки выражались в:

• неадекватной оценке собственных возможностей;

• неверной оценке лидера противоположной стороны, его личностных черт;

• ошибочном восприятии намерений противоположной стороны; недооценке сил и возможностей противоположной стороны.

В отличие от зарубежных работ, в которых феномену восприятия в конфликте придавалось и придается одно из ключевых значений, в отечественной науке долгое время господствовали представления, абсолютизирующие объективные факторы в политике. Сквозь их призму обычно рассматривался и конфликт, в результате чего проблема различия восприятия сторон, вовлеченных в конфликтные отношения, часто не поднималась вообще. Те редкие работы, в которых, в порядке исключения, ставились подобные вопросы, не были специально посвящены конфликтам. Одной из таких работ была работа В.Ф. Поршнева «Социальная психология и история». В ней, в частности, обращалось внимание на тот факт, что начиная с первобытного общества существовало противопоставление «мы» — «они», которое являлось одним из существенных источников развитии конфликта. «Мы, — писал В.Ф. Поршнев, — это всегда „люди“ в прямом смысле слова, т. е. люди вообще, тогда как „они“ — не совсем люди». В 70-е годы появилась монография отечественного исследователя Л.А. Зака «Западная дипломатия и внешнеполитические стереотипы», в которой отмечалась роль восприятия в конфликтной ситуации при анализе сложившихся к тому времени в зарубежной науке подходов.

2. Особенности восприятия при конфликте и кризисе

В чем же конкретно проявляется восприятие в конфликтных и кризисных ситуациях? Этой проблеме посвящено немало научных исследований. В них показано, что в условиях конфликта восприятие в значительной степени стереотипизировано и характеризуется типичными для социальных стереотипов явлениями. Стереотипное восприятие включает в себя:

• эмоциональный аспект (сильная эмоциональная окраска, чувство враждебности по отношению к противоположной стороне, недоверие, страх, подозрительность);

• когнитивный аспект (стремление к упрощению информации, схематизм при оценке фактов, крайняя избирательность восприятия, т. е. воспринимается только та информация, которая согласуется с имеющимися стереотипами, вся остальная игнорируется. В результате восприятие принимает суженный характер).

В наиболее экстремальной форме стереотипы проявляются на уровне массового сознания. В значительной степени они создаются и поддерживаются средствами массовой информации. Однако от стереотипов несвободна и политическая элита. Активно участвуя в создании и формировании стереотипов, лица, принимающие решения, часто сами оказываются в не меньшей степени подвержены действию ими же созданных стереотипов.

Одним из примеров стереотипизации образов в условиях конфликтных отношений может служить описываемое Е.В. Егоровой-Гантман и К.В. Плешаковым восприятие японцев во время второй мировой войны американцами, особенно теми из них, кто жил на западном побережье. Оно характеризовалось тем, что японец в глазах американца терял свои индивидуальные черты и воспринимался как «японец вообще» (стремление к упрощению информации), т. е. в контексте исторических событий тех лет только как враг. Это побуждало американцев к соответствующим действиям.