Политическое воспитание

Шарль пошел вперед, судорожно сжимая обеими руками руль велосипеда, который он вел рядом. Он чувствовал, что солдат идет за ним, но не осмеливался обернуться, опасаясь, как бы тот не увидел в этом провокацию. Теперь через лужайку он мог видеть дом. Все внутренние ставни были открыты, а кое-где и окна. У парадного входа стояла большая военная машина. Вооруженный солдат, похожий на того, кто его остановил, ходил взад и вперед перед домом. «Дом занят», — подумал Шарль. Значит, родители успели уехать вовремя. Сквозь обнаженные ветки деревьев Шарль рассмотрел около хозяйственных построек других солдат. Прислонившись к стене, они, казалось, грелись на солнце. Из трубы над жильем Эжена, как обычно, шел дым. Он снова взглянул на свой дом: из труб тоже шел дым. Он поднял глаза и увидел около флюгера, установленного, как говорили в семье, на «восточной башне», что-то вроде флага. Слезы навернулись у него на глаза. Хорошо, что солдат не мог видеть его лица. Преодолевая последние метры, отделявшие его от дома, оп подумал, что его могут расстрелять на месте, поставив спиной к стене. «Нет, детей не расстреливают», — ответил он сам себе. Он вспомнил Гавроша и так взволновавший его рассказ о его гибели на баррикаде улицы Муфтар. Проходя по мосту, перекинутому через ров, он посмотрел вниз и увидел в воде лениво плавающего карпа. Солдат, прогуливавшийся вдоль дома, заметил их и быстро пошел им навстречу. «Halt!» — крикнул следовавший за Шарлем солдат. Шарль остановился.

Солдаты перекинулись несколькими словами. Шарль кое-что понял: речь шла о нем. «Он говорит, что он сын». Первый быстро поднялся по лестнице на крыльцо и вошел в дом, а второй, скинув с плеча автомат, жестом приказал Шарлю не двигаться. Так прошло несколько минут. Шарль все еще держал свой велосипед.

Он не знал, разрешат ли ему войти. Ла Бертрандьер рассказывал, что немцы сразу же выгнали их из дома, не разрешив взять с собой ничего, кроме одежды, — ни книги, ни вещи, ни столовое серебро.

Солдат вернулся и, не спускаясь с крыльца, велел Шарлю подняться. Тот прислонил велосипед к стене, но вместо того, чтобы тут же подняться по каменным ступеням, как бы в раздумье остановился. Он задыхался от неведомой ему ранее ярости, охватившей его в тот момент, когда немец заставил его ждать у крыльца дома, его дома. Раз уж он не имеет права свободно войти в собственный дом, надо показать им, что он может и не входить, либо войти тогда, когда ему заблагорассудится. Он демонстративно посмотрел на часы, потом поднял голову и посмотрел на небо, на облака, вероятно размышляя, будет ли дождь, и, кажется, не обращая ни малейшего внимания на немца, который уже начал что-то орать. Шарль не спеша поднялся по ступеням, прошел мимо солдат и, слегка пожав плечами, переступил порог.

Первое, что он увидел в прихожей на месте фуражек и шляп, которые отец обычно оставлял на вешалке, были плоские фуражки немецких офицеров. Все прочее было как и прежде: со стен на него смотрели головы оленей и косуль, в подставке для зонтов стояли трости отца и солнечные зонтики матери. Из большой гостиной справа доносились голоса и смех. Он направился к центральной лестнице.

— Nein! — крикнул солдат. Шарль резко обернулся и, не в силах больше сдерживаться, заорал:

— Es ist mein Haus! Mein Haus! Ich gehe in mein Zimmer! Mein Zimmer! (Это мой дом, мой дом! Я иду в мою комнату, мою комнату!)

— Nein, — повторил солдат, приближаясь на этот раз с угрожающим видом. Шарль отступал, пока не почувствовал под ногами первую ступеньку лестницы. — Folgen Sie mir (Следуйте за мной), — приказал немец. Шарль поставил левую ногу на ступеньку сзади. — Herr Major wartet (Майор ждет). — Гнев Шарля угас.

— Gut (Хорошо), — сказал он.

Солдат направился к двери гостиной, открыл ее. Шарль видел, как он вошел, щелкнул каблуками, приветствуя кого-то, кто, должно быть, находился около окна, затем обернулся и сделал ему знак войти. Шарль вошел следом за ним в гостиную и остановился пораженный: комната, мебель — все было окутано дымом, который проникавшее сквозь окна солнце окрашивало в голубоватый цвет. В углу, вокруг карточного стола, сидели офицеры с сигарой в одной руке и картами в другой. Замолчав от неожиданности, они смотрели, как Шарль направляется к следующей комнате, дверь которой солдат открыл без стука. Это была библиотека. Там никого не было. В камине догорали поленья. За библиотекой есть еще только одна комната, «маленький кабинет папы», подумал Шарль. Дверь туда была закрыта. Солдат постучал.

— Ja, — услышал Шарль. Солдат открыл дверь, вошел. Шарль снова услышал, как он щелкает каблуками, здоровается. Он изо всех сил сжал губы, чтобы справиться с подступившими к глазам слезами, когда немец сделал ему знак войти.