Полицейские и воры. Авторский сборник

Левая рука сумасшедшего вцепилась в гладкий ствол дерева, он издал испуганный возглас и подтянул тело вперед, скребя ступнями по каменистой почве.

Забор, какой–то забор. Ничего не разобрать, очень темно. Но впереди было что–то серое, как будто за забором находилось поле.

У забора было две перекладины, одна в двух футах над землей, вторая на два фута выше первой. Сумасшедший протолкнул под нижней чемодан, затем сам протиснулся между перекладинами, встав в полный рост на другой стороне.

Теперь он стоял на гравии, рядом со стоянкой, где автомобилей сейчас не было. Неудивительно, сегодня в ночь с воскресенья на понедельник здесь и не должно было никого быть, полицейские и влюбленные приезжали сюда только на уик–энд.

Бегство стало смыслом его жизни, но не хватало дыхания, сильно кололо в боку. Сумасшедший прислонился к забору, пытаясь восстановить дыхание и избавиться от боли, прислушиваясь к шуму погони. Но преследователи остались далеко позади, обшаривая все трещины и кусты, даже света фонарей не было видно.

Когда боль поутихла и восстановилось дыхание, сумасшедший выпрямился и пошел прочь. Под ногами похрустывал гравий, когда безумец с чемоданом пробирался по темной дороге. Лишь слабый отсвет белой разметки подтверждал, что он идет правильно. Сумасшедший остановился на какое–то время, размышляя.

Скорее всего, нужно идти вверх. Но ОНИ только этого и ждут, а он их обманет. Он пойдет по дороге, но только вниз.

Сумасшедший уже не чувствовал необходимости в прежней поспешности. Он опередил преследователей и обвел их вокруг пальца. Теперь сумасшедший прогуливался вниз по дороге, придерживаясь двойной белой линии разметки. Главное – никакого встречного движения, дорога словно вымерла.

Он шел уже двадцать минут, когда наткнулся на дом с гаражом. В гараже мелькали световые блики, но, присмотревшись, можно было понять, что это всего лишь светящиеся часы, сам гараж закрыт. Все остальное вокруг погрузилось во тьму, даже большая вывеска не светилась.

Дом располагался за гаражом, старая бревенчатая развалюха с тускло пробивающимся сквозь окна первого этажа светом. Наверное, люди, жившие в доме, и являлись владельцами гаража.

Сумасшедший направился прямо к дому. Светящиеся часы показывали пять минут первого. Они слегка освещали сумасшедшего, когда он пробирался к дому. Теперь можно было рассмотреть и темный серый костюм, старый, измятый и бесформенный. Пиджак явно попал к нему с чужого плеча, на что указывали слишком короткие рукава. На голове – помятая шляпа, которая могла украсить собой любую мусорную свалку. Сумасшедший подобрал ее рядом с дорогой во время побега – она явно не соответствовала своими широкими полями последним требованиям моды, за что и была безжалостно выброшена. Чемодан, заставлявший хозяина, словно ядро каторжника, ковылять по дороге, оказался объемным и черным, стянутым кожаными ремешками. Чемодан – водителя, имевшего неосторожность подвезти случайного попутчика, шляпа – со свалки, костюм – из подвала сумасшедшего дома.

От дороги к дому вели неровные ступеньки из черепицы.

Сумасшедший оставил чемодан у крыльца и бесшумно поднялся на веранду, пробираясь к ближайшему окну. Он заглянул в дом и увидел старика, спавшего в кресле. Само кресло, особенно его чехол, представляло собой странное произведение искусства, украшенное белыми цветами. На старике была фланелевая рубаха с закатанными рукавами, серые рабочие брюки и черные шерстяные носки.

В комнате оказалось два источника света. Настольная лампа на цилиндрическом столе рядом со спящим и телевизор, в котором мелькала реклама.

Сумасшедший осмотрел комнату и убедился, что старик в доме один.

Сумасшедший съежился на веранде. Что же делать? Ему нужно укрытие, место, где можно переночевать. Но это должно быть помещение, куда не додумаются заглянуть ищейки. Таким местом мог стать этот дом.

Сумасшедший застонал, мотая головой. Настроение у него было самое отвратительное из–за людей, оказавшихся настолько испорченными, чтобы заставить его прибегнуть к подобным мерам.

Ах, если бы люди были хорошими, насколько прекрасной оказалась бы жизнь! Но доктор Чакс постриг всех под одну гребенку – лживые голоса и бесчеловечные голубые глаза. Они МОГУТ вести себя дружелюбно, вызывать симпатию – но это все вранье! Только повернись к ним спиной, и они сразу же тебя предадут.

Сумасшедший опустился на корточки и прислонился спиной к деревянной стене. Все, чего он хотел бы, так это постучать и сказать старику: «Простите меня, сэр. Я бы очень хотел остаться здесь до утра, если вы не возражаете». А старик бы ответил: «Разумеется, разве все люди не братья?»

Но он никогда так не ответит.

А если бы и ответил, так только потому, что опознал непрошеного гостя, как тот шофер, и постарался бы при первой возможности позвонить доктору Чаксу.

Именно таковы все люди.

Шофер тоже хотел выглядеть хорошим, но на поверку все это оказалось враньем.