Полиция

Когда приехал Арнольд, они взяли у студента показания, которые тот подписал, а потом погрузились в грязный «фиат» неопределенного года выпуска и отправились прямо в криминалистический отдел, где в связи с последним убийством полицейского еще работали эксперты. Там Харри раздели, верхнюю одежду и нижнее белье унесли на экспертизу, и двое мужчин-экспертов обследовали его половые органы и руки при помощи света и контактной бумаги. После этого ему вручили пустой пластиковый стаканчик:

— Всю партию, Харри. Если влезет. Туалет вон там, в конце коридора. Думай о чем-нибудь приятном, ладно?

— Мм.

Уходя, Харри скорее почувствовал, чем услышал сдерживаемый смех.

«Думай о чем-нибудь приятном».

Харри полистал копию отчета, лежащую на столе в кухне. Он попросил Хагена переслать его. Частным образом. Потихоньку. По большей части отчет состоял из медицинских терминов, написанных по-латыни, но некоторые из них он понимал. Понимал достаточно, чтобы удостовериться, что Рудольф Асаев умер так же таинственно и необъяснимо, как и жил. И поскольку признаки того, что здесь совершено преступление, отсутствовали, было сделано заключение, что причиной смерти стал инсульт. Удар. Такое могло произойти.

Как следователь по убийствам, Харри мог бы сказать им, что такого произойти не могло. Чтобы главный свидетель «к несчастью» умер. Что там говорил Арнольд? Если показания умершего могли нанести кому-то вред, в девяноста четырех процентах случаев речь шла об убийстве.

Парадоксальным в данной ситуации было то, что показания Асаева могли нанести вред самому Харри. Большой вред. Так зачем беспокоиться? Почему бы просто не поблагодарить, поклониться и пойти дальше по жизни? На этот вопрос существовал простой ответ: он был ненормальным.

Харри швырнул отчет на край длинного дубового стола и решил уничтожить его завтра. А сейчас надо было поспать.

«Думай о чем-нибудь приятном».

Харри поднялся и по дороге в ванную разделся. Он встал под душ и включил горячую воду, почувствовал, как кожу покалывает и пощипывает, как будто он принимает наказание.

«Думай о чем-нибудь приятном».

Он вытерся, лег на чистое белое белье в их двуспальную кровать, закрыл глаза и попытался поскорее заснуть. Но мысли настигли его раньше, чем сон.

Он думал о ней.

Когда он стоял в туалете с закрытыми глазами и концентрировался, пытаясь перенестись в другое место, он думал о Силье Гравсенг. Думал о ее мягкой загорелой коже, о губах, о горячем дыхании, попавшем на его лицо, о дикой ярости во взгляде, о мускулистом теле, о формах, об упругости, обо всей несправедливо присущей юности красоте.

Черт!

Ее рука на его ремне, на животе. Ее тело, приближающееся к нему. Полицейский захват. Ее голова, почти касающаяся пола, слабый протестующий стон, выгнутая спина, торчащий вверх зад, стройный, как птичий хвост.

Черт, черт!

Он сел в постели. Ракель тепло улыбнулась ему с фотографии на тумбочке. Тепло, мудро, знающе. Но знала ли она? Если бы она на пять секунд проникла в его голову и увидела, кем он является на самом деле, убежала бы она от него в ужасе? Или же в своих головах мы все больные и разница лишь в том, что некоторые выпускают своих монстров наружу, а другие — нет?

Харри думал о ней. Он представил, что сделал то, о чем она просила, там, на письменном столе, перевернув кипу студенческих работ, которые желтыми бабочками разлетелись по кабинету, прилипая к их потным телам, — грубые листы с мелкими черными буквами, означавшими количество убийств, нападений, убийств на сексуальной почве, убийств на почве пьянства, убийств из ревности, убийств родственников, наркоубийств, убийств в среде банд, убийств для восстановления чести, корыстных убийств. Он думал о ней, стоя в туалете. И наполнил стаканчик до краев.

Глава 21

Беата Лённ зевнула, поморгала и уставилась в окно трамвая. Утром солнце начало работу с того, что рассеяло дымку над Фрогнер-парком. На мокрых от росы теннисных кортах было пусто, только один худощавый пожилой мужчина потерянно стоял на гравиевой дорожке у корта, где еще не натянули сетку перед началом сезона. Он разглядывал трамвай. Тощие ноги торчали из старомодных теннисных шортов, голубая офисная рубашка была застегнута криво, ракетка касалась земли. Он ждет партнера, который не пришел, подумала Беата. Может быть, потому что они договорились об этой встрече еще в прошлом году, а партнер тем временем покинул этот мир. Она знала, что за чувства испытывает этот человек.

Она различила силуэт Монолита,[40] когда они подъезжали к остановке у центральных ворот парка.