Полюби меня такой

Собираются все быстро. В течении десяти минут стулья заняты встревоженными, сонными телами. Моя фурия приходит с Лёшей, недовольно потирающим глаза. Все сосредотачивают взгляды на папе, а я радуюсь, что не являюсь здесь старшим.

— Ребята нашли стрелка, — монотонно, сохраняя спокойствие, повествует отец. — Его застрелили при задержании, и заказчик остался неизвестен. Поэтому охрана остаётся в полном составе, а вы ограничены в передвижении.

— И? — Дарья пытливо сканирует мужа и меня. Я весь сжимаюсь от её взгляда. Ведьма! Такая маленькая, хрупкая, а взгляд прожигает чернотой!

— И всё, — отец передёргивает плечами от её тяжёлого взгляда, и спешит уткнуться в кофе, делая вид, что вкуснее помои не пил.

— Орлов! Я по-твоему дура?! — прищуривает глаза, задерживая молнии, грозящие покарать всех вокруг. — С таким сухим и супердлинным рассказом мне мог, и следователь позвонить!

Поджилки явно в напряжении не только у меня. Отец сползает со стула и ссутулившись идёт в кабинет. Возвращается оттуда с пачкой злосчастных фотографий.

— Лена была связующим звеном между стрелком и заказчиком, — похоронным тоном сообщает он. — Та мразь, что… В общем та сука, которую мы все знаем.

— Где она? — тихо спрашивает Даша, поднимая бледное лицо от пачки, расползшейся по столу.

— Исчезла, — папа подходит к ней и обнимает за плечи, притягивая к груди. — Её ищут, и обязательно найдут.

— Это ведь она? — Даша смахивает так не вовремя появившуюся слезинку. — Она устроила ту аварию?

— Всё указывает на то, — папа накланяется ниже и целует её в макушку.

Нас они больше не замечают, погрузившись в свои тяжёлые воспоминания. Боясь помешать, тихо испаряемся с кухни. Все молчат, погрузившись в себя. До всех дошло, на сколько всё хреново.

Марина

Увидев фото, я оторопела. Трудно осознать, что слежка за нами ведётся почти-что год. Нас планомерно изучали, подбираясь достаточно близко. Страх за сына, себя, родных острым лезвием распарывает грудь. Ощущение, что это никогда не кончится, накрывает с головой. Уйдя от родителей, передаю Лёшу Джейку и ухожу в ванную. Мне надо побыть в тишине, поплакать, подумать, смириться. Перед глазами встаёт Макс, лежащий сломанной куклой, мама, истекающая кровью, делающая последние, жалкие попытки дышать. Я очень боюсь. Мне страшно до онемения в ногах. Кажется, где-то в подкорках, я пожалела, что мама встретила Макса. Моя тщедушная душонка испугалась сильнее меня и попыталась найти виновных в ближайшем круге. И ближе всех оказался Максим. Самой стало тошно от этих мыслей. Стою под прохладным душем и закапываю подальше грязь, вылезшую от страха.

На нервах бунтуется весь организм. Жуткая боль простреливает виски, вызывая рвотные позывы. Еле успеваю вылететь из кабины и открыть крышку унитаза. Выворачивает на изнанку долго, до боли в кишках. Стук в дверь ванной комнаты не слышу, только дуновение ветра по спине и меня подхватывают тёплые, родные руки.

— Милая моя, любимая, — шепчет мой мужчина, укутывая меня в большое полотенце и вытирая лицо от следов истерики. — Мы их найдём и уничтожим. Только не волнуйся.

Подхватывает на руки и несёт в кровать, а мне так плохо. Не прекращающаяся боль в голове, сдавливающая в тиски, желудок свернуло в узел, грозящий затянуть в воронку все органы.

— Прости, — шепчу из последних сил и проваливаюсь в серь.

Просыпаюсь к обеду, с тупым туманом в голове, тошнотой и болью в желудке. Прохожу на кухню, выпиваю нурофен и омепрозол, в надежде разом снять боль во всех пострадавших частях тела. Следом заходит Джей, устало улыбаясь.

— Лёшу покормил и спать уложил, — притягивает к себе, нежно поглаживая по спине. — Ты как?

— Лучше, — утыкаюсь в грудь, глубоко вдыхая родной запах. — Прости, что сорвалась. Просто увидев фото, я была в шоке. В голове не укладывается, что мы все долгое время ходили под прицелом и не догадывались. Страшно подумать, что за маньяк режиссировал это действо. Я боюсь. Очень. За Лёшку. За тебя. За себя. За маму и Макса. Дина, Аля, Вадим. Мы все зависим от дальнейших желаний заказчика. Он может нас прихлопнуть как мух, проснувшись не стой ноги. От нас ничего не зависит. И охрана нас не спасёт.

Последние предложения шепчу, давясь слезами. Истерика снова поглощает и топит меня. Не могу всплыть и сделать спасительный глоток воздуха. Где-то вдалеке слышу тревожный голос Джейка, но сил нет плыть к нему. Меня затягивает на дно. Я захлёбываюсь, теряя сознание. Слишком глубоко. Слишком больно. Всего слишком.

Резкий запах нашатыря врывается в нос, обжигая и приводя в сознание. Открыв глаза, встречаюсь с испуганным взглядом Джейка, нависшего над кроватью.

— Не пугай меня так больше, — судорожно сглатывает. — Я задыхаюсь, когда тебе плохо. Мне все внутренности выкручивает от мысли, что с тобой что-то может случиться.

— Больше не буду, — протягиваю потяжелевшую руки и глажу его по щеке. — Прости.

Пытаюсь подняться, но новая волна слабости притягивает к подушке. Глаза наливаются свинцом и нет сил держать их открытыми.

— Отдыхай, — накрывает меня одеялом. — Тебе надо поспать. О Лёше я позабочусь.