Полкоролевства

Приемный покой был уже знакомым третьим миром, где Люси, одна или вместе с Бенедиктом, сидела с Берти. Пациентам, а их собралось с десяток, оставалось только сидеть, перечитывать табличку «Не исправен» на автомате, продающем сласти, и ждать, когда подойдет их очередь. Сегодня, впрочем, Люси была здесь наблюдателем. И как она не догадалась прихватить с собой книгу!

Дверь открылась, и вошли два новых объекта наблюдения: женщина в синей блузке на пуговицах поддерживала под локоть скрюченную старуху. В глаза бросались не в меру крупные нос и подбородок пациентки; женщина в блузке, хотя не старая и не грузная, на себя, похоже, махнула рукой. Голые ноги в варикозных венах. Она подвела старуху к скамье и указала на место рядом с Люси: «Садитесь. Посидите здесь, хорошо?» — а сама встала в очередь за необыкновенно высоким стариком — чтобы говорить с дежурной сестрой через приемное окошко, ему пришлось наклониться; лицо у него было расквашено. Закончив разговор, старик отошел и сел, и настала очередь женщины в блузке поговорить с сестрой.

— Это моя соседка, Ида Фаркаш, хотя она не помнит, как ее зовут. И номера квартиры тоже. Она вообще ничего не помнит, а мне надо домой, у меня полно дел. Как меня зовут? Софи Бауэр. — И Софи Бауэр заметила, что она и сама уже не юная девушка.

— Увы, никто из нас не может этим похвастаться, — сказала сестра.

Ида Фаркаш

Бедная Софи Бауэр. Милосердный самаритянин, сделав свое прославленное доброе дело, вернулся, надо полагать, в Самарию, а Софи Бауэр жила в одном подъезде со старухой Идой Фаркаш.

— Ну как они могли допустить, чтобы она жила одна, — неосторожно сказала Софи своей замужней дочери Салли, приехавшей навестить ее из Куинса; дочь встревожилась и устроила матери нагоняй.

— С какой стати ты впуталась в это дело? — бушевала Салли. — Кто она вообще? Полька или кто? А случись с ней что-нибудь, отвечать тебе?

— А ты что, хочешь, чтобы я оставила ее бродить по вестибюлю?

Когда Софи нашла старуху, та что-то бормотала, фыркала, то и дело подвывала. Софи Бауэр поняла, что старуха злобится вовсе не на нее, что Ида Фаркаш не узнала соседку, которая провожала ее вверх по лестнице до квартиры, а может, и вовсе не осознавала, что происходит.

— Хотите я отопру замок? — предложила Софи, и Ида Фаркаш вошла в квартиру, даже не обернувшись, и закрыла за собой дверь.

— Почему бы о ней не позаботиться ее семье! — кипятилась Салли.

— К ней приходит дочь, Марта, а еще у нее есть сестра Польди, но та уже не появляется.

Софи жила этажом ниже и поневоле, стоило приоткрыть дверь, слышала перебранки наверху. Выглянув из квартиры, она видела, как Польди спускается по лестнице. Польди была полной противоположностью Иде. Поля ее шляпки были заломлены так, что чуть ли не закрывали левый глаз на манер — как представляла себе Софи — Вены периода entre-guerres[13]

. Софи бы не прочь примерить такую шляпку.

— Не могу взять в толк, с какой стати ты должна обо всех заботиться, — не могла успокоиться Салли. — Сама не девочка. У тебя что, других дел нет?

А сегодня, когда Софи вернулась домой с покупками, Ида Фаркаш пыталась открыть дверь миссис Финли на третьем этаже.

— Миссис Фаркаш! — окликнула ее Софи. — Миссис Фаркаш, вы живете этажом выше, ваша квартира четыре-А, не помните?

— Помню, — ответила Ида Фаркаш, силясь вставить ключ, который никак не желал входить в замочную скважину.

Софи не терпелось избавиться от тяжелых сумок и снять туфли, поэтому она привела старуху к себе в кухню.

— Чашка кофе, и вы придете в себя. Присядьте. Присядьте, прошу вас.

Ида Фаркаш, похоже, не помнила, как садятся, но Софи пододвинула к ней стул и надавила на плечо. Но в себя Ида отнюдь не пришла. Она потрогала указательным пальцем губу, подбородок, снова губу, другую руку тем временем разжала, и ключ упал на пол. Софи подняла его и вложила в руку миссис Фаркаш, но пальцы не сжимались, и ключ снова упал. Софи заглянула Иде Фаркаш в глаза — в них стоял неприкрытый ужас. Она даже не помнила, как усадила Иду в такси, чтобы отвезти в «Ливанские кедры».

Софи Бауэр вернулась к скамье, на которой сидела Ида, и сказала:

— Ждите здесь. Все будет хорошо, вы поняли? Здесь о вас позаботятся. Поняли? — И отправилась домой, решив ничего не рассказывать Салли.

Люси улыбнулась скрюченной старухе, которая таращилась на нее поверх очков — очки эти, скорее всего, были ей впору, еще когда ее лицо не потеряло округлости, а теперь они то и дело соскальзывали с носа навстречу волосатому подбородку.