Полковник Лоуренс

Однако просто задержать неприятеля и предотвратить возможность его победы являлось недостаточным. "Мы все находились под гипнозом решения Фоша, что этика современной войны заключается в том, чтобы сблизиться с неприятельской армией, обнаружить центр ее мощи и уничтожить ее посредством боя".

Такова была причина, которая заставила Лоуренса пройти весь путь от Веджа, чтобы убедить Абдуллу попытаться уничтожить гарнизон Медины. Но как это сделать? Под влиянием настойчивого призыва из Каира он выехал из Веджа для выполнения возложенного не него поручения без того, чтобы остановиться хоть на минуту и продумать все вытекавшие из доставлявшегося им сообщения последствия. Теперь же в своей палатке, поскольку лихорадка ослабевала, он мог обдумать стоявшую перед ним проблему на досуге.

Лоуренс стремился согласовать свои теоретические знания, приобретенные путем чтения военных книг, с теми практическими военными действиями, которые в то время происходили.

"Однако, - говорил он, - книги охарактеризовывали мне цель войны как "уничтожение организованных сил неприятеля единственным способом - боем". Другими словами, победа могла быть приобретена только ценою крови.

Для нас все это было непригодно, так как организованных сил у арабов не было, а следовательно, у турецкого Фоша не оказалось бы цели войны. Далее, арабы не переносили убитых и раненых, а поэтому арабский Клаузевиц не смог бы приобрести себе победу. Очевидно, эти мудрые люди изъяснялись метафорически, так как мы, несомненно, выиграли нашу войну, и когда я о ней думал, мне казалось, что мы выиграли войну в Геджасе, так как мы уже оккупировали 99% Геджаса".

Таким образом, хотя Фош и последователи школы его военной мысли XIX столетия и утверждали, что "абсолютная война" является якобы единственным типом войны, Лоуренс начал осознавать, что данная война была лишь разновидностью "абсолютной войны", и смог увидеть также и другие войны, которые были перечислены Клаузевицем, а именно: войны из-за династических побуждений, войны за изгнание одной партии другой, коммерческие войны из-за рынков и пр.

"Затем я стал думать о цели арабов и увидел, что она обусловливалась географическими причинами, а именно стремлением занять в Азии все земли с населением, говорящим на арабском языке. При выполнении этого мы могли убивать и турок, поскольку мы их очень не любили. Однако "уничтожение турок" никогда не являлось для нас целью. Если они спокойно уйдут, наша война закончится. Если нет, мы попробуем их прогнать. В крайнем случае нам придется заставить себя решиться на отчаянный путь "крови", на путь убийства, но возможно более дешевой ценой для вас самих, так как арабы сражались за свободу и знали, что удовольствие может быть испытано только живым человеком".

Проанализировав работы всех общепризнанных учителей XIX столетия, формулировавших документы, которые теперь армии пытались провести в жизнь с довольно плачевным результатом, мысли Лоуренса вернулись к тем учителям XVIII столетия, чьи "более смелые принципы" уже давно произвели на него впечатление. Он заново оцепил Морица Саксонского и те "Размышления", которые Карлейль, поклонник Фридриха, презрительно охарактеризовал как "странную смесь военных мыслей, продиктованных, как мне кажется, под влиянием опиума". Если Лоуренс и был когда-то склонен согласиться с подобным приговором, то теперь он не имел к этому никакого желания. Теперь на основании своего собственного опыта Лоуренс знал, что Мориц Саксонский был не мечтателем, а реалистом в полном смысле этого слова.

Он был согласен со словами Морица Саксонского: "Я не сторонник, того, чтобы давать сражение, особенно в начале войны. Я даже убежден, что способный генерал может вести войну всю свою жизнь без того, чтобы быть вынужденным дать сражение". Фош высмеял Морица Саксонского за эти слова, сопоставив их со словами Наполеона, сказанными им в 1806 г.: "Ничего я так не желаю, как большого сражения". Комментируя эти два изречения, Фош презрительно добавил: "Один хочет всю жизнь избегать сражения, другой же добивается его при первой же возможности".

Лоуренс, освободившийся от влияния Клаузевица, благодаря своему ознакомлению с действительностью теперь мог оценить практическую точку зрения Морица Саксонского. Он понял, что Мориц Саксонский имел в виду конечную цель войны, для которой сражение является только средством.