Полковник Никто

Но это работала огромная машина войны, огромный механизм, в котором он был всего лишь небольшой шестерёнкой, проворачивающейся ровно настолько, насколько её провернёт более сильная шестерёнка. Ему сверху приказали имеющимися силами провести форсирование реки и захватить плацдарм – он это сделал. Он не отказался выполнить приказ, он всего лишь не достиг поставленной цели, а это уже другое. Сказано же в боевом уставе, что «упрёка заслуживает не тот, кто в стремлении уничтожить врага не достиг поставленной цели, а тот, кто проявил бездеятельность, нерешительность и не использовал всех возможностей для выполнения поставленной задачи». Игнатьев был тем, кем он должен был быть, и обладал теми качествами, какими должен был обладать. Бессмысленный и ничем не обеспеченный приказ он выполнил, доказав лишний раз своему руководству, что он исполнительный офицер.

Парадигма войны заключается в необходимости признавать, и даже включать в тактические расчёты, тот факт, что при решении боевых задач будут гибнуть люди. Гражданское общество, далёкое от войны, не способно принять такую реальность, в которой человек и его единственная жизнь выступают в роли расходного ресурса. И не должно принимать.

Потому что достижение каких-либо целей через смерть людей – это противоестественное состояние человечества. Но человечество живёт этим ровно с той минуты, когда структура общественного строя позволила разобщить людей на классы – высший, средний и низший. Когда эволюция диктата достигла уровня, при котором высший класс для достижения своих целей, мог без объяснения истинных причин отправлять в сражения низшие слои, смерть которых провозглашалась как смерть во имя всего общества. Несогласие отдельных представителей низшего слоя с такой постановкой вопроса объявляется ересью и предательством, а от массового народного несогласия, которое может вылиться в импичмент высшей власти, удерживает лишь то обстоятельство, что заявленные цели высшего слоя не должны сильно отличаться от чаяний низшего слоя. Иначе будет хаос. В мире успешны лишь те государства, где правительству удаётся соблюсти баланс интересов со своим населением, сохраняя над народом допустимый контроль.

И вот сейчас, командир полка подполковник Игнатьев, в рамках вверенного ему подразделения, совершенно обоснованно причислял себя к тому слою общества, которое имеет право направлять людей, а вернее вверенный личный состав, на выполнение боевых задач. Проще говоря – бросать людей на смерть. Задумываться о сбережении жизни подчинённых командир всецело обязан, но не в формате лирически-философских отступлений, а с целью сохранению имеющихся у него ресурсов. Именно поэтому подполковник Игнатьев воспринимал человеческие потери примерно так же, как потери в неодушевленной боевой технике. Тем более, что в перспективе ему могли восстановить боеспособность полка – введя в состав новую технику и новых людей.

Единственное, что не давало обществу право осуждать подполковника за такое черствое отношение к человеческим жизням, было то, что он не менее других рисковал жизнью собственной, находясь в боевых порядках, под ежедневными вражескими обстрелами.

Котлов понял, что он мысленно перестал осуждать Игнатьева за такое показное поведение, и стал примерять на себя его обязанности – а как бы он сам реагировал, если бы люди, которых лично он направил на выполнение боевой задачи, понесли бы такие огромные потери.

***

Пребывание Котлова в шестьсот шестом полку ограничилось пятью днями, после чего его вызвал к себе командир дивизии генерал-майор Шмелёв.

- Ну что, полковник, осмотрелся?

- Так точно, товарищ генерал, - ответил Игорь.

- Из места постоянной дислокации сегодня прибывает третий батальон шестьсот шестого полка. В общем, принимай, и включайся в работу.

- А в батальоне что, нет командира? – спросил Котлов.

- Был, - ответил генерал. – Но пока батальон сюда добирался, он сбежал. Вместе с замполитом. Их, конечно, ищут, но работать кому-то надо.

- Какие будут первоочередные задачи?

- Форсировать Дончанку на трёх направлениях, - сказал Шмелёв. – Нам нужен плацдарм на той стороне.

- Товарищ генерал, я видел, как шло форсирование. Для успеха там нужна инженерная поддержка. Танковые мостоукладчики, или даже понтонный мост…

- Полковник, - генерал посмотрел на Котлова. – Ты если такой умный, иди в Генштаб работай. А здесь мне дело делать надо, а не лясы точить.

- Я там и работал, пока меня сюда… не сослали.

- Всё, разговор окончен, иди – принимай свой батальон. Я посмотрю, как ты им рулить будешь. Если нормально, тогда сто пятый полк тебе отдам. Иди, проявляй себя. Будет батальон на том берегу Дончанки – получишь орден.

Начальник штаба дивизии был ближе к проблемам и «успокоил» Котлова.

- Да ты не дёргайся, - посоветовал он. – Думаешь, если бы у нас было нормальное инженерное обеспечение, мы бы его не использовали? У нас его просто нет. Кто-то при планировании всей этой операции, наверное, не увидел на карте эту речку. А инженерный батальон в нашей дивизии перед войной развернуть ещё не успели…