Полковник против полковника

Кащеев встретил руку Кибера блоком скрещенных рук. После чего немедленно нанес удар правым коленом в пах. Сделав шаг вперед, он как раз и принял стойку, идеально подходящую для этого удара. Кибер не успел охнуть, как Кащеев тысячи раз тренированным движением вывернул ему руку с ножом. Нож выпал, Кащеев вдобавок вывернул и кисть Кибера. Теперь он мог легко удерживать его на болевом приеме одной рукой.

Кащеев осклабился и, ухватив гопника правой рукой за лоб, задрал его голову.

— Ты ошибся, я не мусор!

— А кто?! — прошипел Кибер.

— Грабитель! — хмыкнул Кащеев. — Но я придерживаюсь правил. Самое главное, я никогда не кидаю напарников. Потому что напарников не кидают даже менты! Напарников кидают только мусора! И крысы! А ты как раз и хотел кинуть своего напарника! Да?

Тут Кащеев вывернул кисть и резко задрал руку Кибера. Тот дернулся от нестерпимой боли и крикнул:

— Я не!.. А-а!

— Что ты не? — спросил Кащеев.

— Не буду! Больше! — провыл Кибер.

— Конечно не будешь! — кивнул Кащеев и посмотрел на Калю. Тот как раз начал подниматься с пола. При взгляде Кащеева он замер, однако тот его подбодрил: — Вставай, вставай! Не бойся! Настоящие грабители всегда помогут друг другу! И никогда не бросят напарника в беде! Правильно?

Каля быстро поднялся и кивнул:

— Д-да!

— Тогда так, — деловым тоном сказал Кащеев. — Эта крыса тебя хотела кинуть… Этого мы так оставить не можем. Потому что если кто-то тебя сегодня кинул, то завтра он тебя или пырнет, или подставит, или сдаст мусорам. Понимаешь?

— Д-да! — снова кивнул Каля.

— Поэтому с крысами есть только один выход. Их нужно мочить.

— Я не!.. — всхлипнул было Кибер, но Кащеев тут же нанес ему удар коленом в живот.

— Молчи, когда настоящие пацаны разговаривают! Крысам слова не давали! — Здесь Кащеев снова перевел взгляд на Калю. — Он хотел убить тебя. Поэтому ты сейчас убьешь его…

Лицо Кали побледнело.

— Ты должен это сделать, — спокойно продолжил Кащеев. — И ты это сделаешь. Я вижу, что ты не крыса, ты пацан с настоящими понятиями. Мы с тобой одной крови. И мне как раз нужен такой помощник. Для настоящего дела, после которого ты сможешь купить себе тачку и менять телок как перчатки на лучших дискотеках. Телки, они сами кидаются на тех, у кого есть деньги. В общем, у нас будет все. Но крысам с нами не по пути! Крыс нужно мочить!

С этими словами Кащеев резко вывернул руку Кибера, сломав ее. Тот потерял сознание. Кащеев толкнул его под ноги Кале и отступил:

— Сделай это! И уходим! Нас ждут большие дела!

76

Лизка, хлюпая носом, выставляла на стол посуду. На ее зареванном лице не было ни грамма косметики, если не считать теней под глазами. Одета Лизавета была в темный джинсовый костюм, на ее голове была повязана косынка, на ногах туфли без каблуков. Спустившиеся в кухню Моня со Шварцем невольно остановились и переглянулись.

Они были одеты как обычно. Моня — в спортивные шорты с футболкой, Шварц в джинсы и «адидасовскую» майку. Быстро глянув на вырядившуюся в траур Лизку, Шварц поспешно заправил майку в джинсы. Моня одобрительно кивнул, после чего направился к столу.

Присев, Моня взял и повертел в руке фужер, потом посмотрел на Шварца:

— Это не пойдет. Тащи граненые. И водку. Только нашу. «Столичную»…

Шварц кивнул и протопал к бару. Микроволновка звякнула и осветилась изнутри. Лизавета выложила на большое блюдо приготовленные на встроенном гриле куски маринованного мяса. Шварц выставил на стол четыре граненых стакана и двухлитровую сувенирную бутылку «Столичной» со знаменитой советской наклейкой.

— Токо ж она того, теплая, — негромко сказал Шварц. Моня махнул рукой:

— Нальешь, сунешь в морозилку. Лиза, и глянь еще хлеба черного…

Лизавета молча нарезала и принесла в вазочке несколько кусков «Элитного» хлеба с изюмом, тмином и прочими наворотами.

— Ну все, — сказал Моня, — все, давайте!

Лизавета сняла передник и устроилась по левую руку от Мони, Шварц — по правую. Он скрутил пробку с бутылки и налил по полстакана водки во все четыре «гранчака». Лизка шмыгнула носом и положила на один из стаканов кусок черного хлеба. Шварц завинтил пробку и собрался отнести бутылку в холодильник, но Моня его остановил:

— Сядь, потом!

Взяв в руку граненый стакан, Моня почесал левой рукой свой тройной подбородок, вперив взгляд в противоположную стенку.