Полководец

В эти годы Иван привязался к сельскому кузнецу Артамонову. Его все в деревне - и взрослые и дети - звали Алешей. Был он ярославским рабочим с фабрики Корзинкина. За неблагонадежность полиция выслала его из города, как говорится, по месту жительства, в деревню Лодейно, и он стал соседом Коневых. В свободные часы Иван постоянно торчал в кузнице. Смотрел, как Алеша кует лошадей, ошиновывает колеса, наблюдал, как под точными ударами молотка раскаленное до вишневого цвета железо приобретает форму подковы или какого-нибудь нехитрого, нужного в хозяйстве инструмента. Иногда кузнец разрешал любопытствующему мальцу покрутить колесо мехов, подержать оправку, а когда наступал перекур, рассказывал всякую бывальщину. Особенно любил Иван его рассказы из русской истории - о князе Игоре, о боевых походах Ивана Грозного, о Петре Великом, которым сельский кузнец особенно восхищался не только за его полководческие качества, но прежде всего за мастерство в ремеслах.

Был у Коневых еще сосед - тоже Алексей, старый уже человек. Односельчане прозвали его Алешка-турка. Прозвали так потому, что отслужил он двадцать пять лет в царской армии и участвовал в войне с Турцией. Сидя на завалинке, Алешка-турка любил рассказывать ребятам о событиях этой нелегкой войны, о боях у Плевны и на Шипке. И особенно нравился им добродушный рассказ о том, как во время наступления, желая сократить путь, он, перелезая забор, повис на колу, зацепившись за него ремнем ранца, да так и провисел до конца боя, за что не понявшее добрых намерений солдата начальство пропустило его потом сквозь строй под шомполами.

- Ничего не попишешь, провинился - терпи, - с пониманием говорил старый ветеран, любивший пословицы и афоризмы.

Иногда в праздники, потолкавшись возле казенки и слегка охмелев, ветеран надевал старую солдатскую гимнастерку, нацеплял медаль, на голову напяливал изъеденную молью папаху и диким голосом начинал выкрикивать:

- Стройсь... Равняйсь... Кругом марш... Курицыны дети!..

Было в этом старом чудаке что-то такое, за что любили его мальчишки, что потом заставляло их выискивать в библиотечке учителя, помещавшейся в посудном шкафу, книжки о минувших войнах русского народа. Эти книги стали постоянными друзьями Ивана Конева.

Учитель, друживший с ребятами, поощрял в них страсть к чтению. Книги крохотной школьной и его личной библиотечек всегда были в ходу. К Ивану учитель благоволил и иногда доверял ему, второкласснику, заниматься с "перваками".

Приходскую школу Иван Конев закончил с похвальным листом, и к листу этому учитель приложил от себя книжечку Гоголя "Ревизор" с очень лестной надписью: "За выдающиеся успехи и примерное поведение".

- Учись, учись дальше, Ваня, - напутствовал он своего ученика. Наберешься знаний, окрепнешь умом, хорошо послужишь отечеству и ближним своим. - И, склонный пофилософствовать, учитель добавил: - Что может быть лучше, чем послужить отечеству и отдать живот свой за други своя?

Почти в ту же пору получил Иван и первый политический урок. Дядя его по матери, грамотный крестьянин Маргасов, книгочей, снабжавший племянника книгами русских классиков, однажды то ли по ошибке, то ли нарочно дал мальчику почитать брошюрку о революции 1905 года. Понял ли до конца тринадцатилетний крестьянский мальчик суть брошюры или нет, трудно сказать, но некоторые выводы определенно сделал.

На стене в избе висела лубочная карта мира. На ней по территориям разных стран были соответственно размещены фигуры царей, королей и президентов. У двух августейших особ на лубочной карте - у японского микадо и русского царя - Иван выколол глаза.

Тут, как на грех, в гости нагрянул старший брат отца - урядник, крикун и службист из унтер-офицеров. Увидев расправу, учиненную над двумя августейшими особами, он сейчас же принялся рыться в книжках. Отыскав брошюру о 1905 годе, заорал:

- Чья? Кто читает?

Иван ответил простодушно:

- Я.

- Ах, ты! - Дядя ударил племянника брошюрой по лицу. - Степан, видишь, куда твой косит? - сказал он брату. - Я эту книжку у вас изымаю. Если твой щенок еще за что-нибудь такое возьмется, узнаю - обоих посажу. Понял?..

Осенью возник вопрос о продолжении учебы. Ближайшее земское училище было в селе Пушма, в десяти верстах от деревни Лодейно. Десять верст пешком отмахать зимой туда и обратно - не шутка. Но тяга к учению была сильная, и Иван ходил, пока его не устроили в приюте, открытом при училище. Учителем в нем был либерал, толстовец, человек с широким кругозором, любитель литературы. Иван окончил училище с похвальным листом.

- Сейчас вот вспоминаю моих учителей, и сельского кузнеца, и ветерана Алешку-турка, всех вспоминаю с большой благодарностью, - рассказывал маршал. - Общение с такими людьми обогащает душу, а это ох как надо было в те глухие времена!

Иван Конев стал грамотным, начитанным парнем. Отец устроил его табельщиком по приемке леса. Это была уже совсем серьезная работа. Помимо знания сортов леса, требовалось умение хорошо и точно считать, а в этом Ивана не могли превзойти и взрослые.