Полководцы и военачальники Великой Отечественной (Выпуск 3)

"Наступление" - это слово было на устах у всех моряков флота, от командующего до кока. Но лишь ограниченная группа людей знала о его задачах и масштабах. Многое в те дни Трибуц делал сам, исходя из известных ему общих задач. По его указанию было создано пять ударных артиллерийских групп. Дальнобойные морские орудия нацеливались не только на первую, но и на вторую линию вражеской обороны. Ряд кораблей и железнодорожных батарей перебазировались поближе к линии фронта.

В ночь на 13 января командующий флотом находился на Лисьем Носу, продолжая организовывать переброску частей 2-й ударной армии. Неподалеку от пристани он встретил командующего армией Федюнинского.

Командарм был озабочен, взволнован. Владимир Филиппович понимал его состояние: армия сосредоточена на пятачке, и с него должен быть нанесен удар, которому предстояло определить развитие событий под Ленинградом.

- Не сомневайтесь, Иван Иванович, - успокаивал его Трибуц, - вся наша авиация и артиллерия с рассвета четырнадцатого в вашем распоряжении, в том числе не меньше сотни стволов крупных калибров.

На машине через залив командующий флотом и командующий армией проехали в Кронштадт, а оттуда на буксире в Ораниенбаум...

Утро 14 января выдалось тихим, туманным. Когда рассвело, сняли маскировочные сетки с орудий. Медленно поднялись вверх стальные направляющие реактивных установок, длинные жерла орудий и застыли, готовые к бою. Словно неведомый исполин натянул гигантский лук, гибкая шестидесятипятикилометровая дуга которого проходила по Ораниенбаумскому плацдарму от Старого Петергофа до Лебяжья, а тетива - по Кронштадту и его могучим фортам.

В это время командующий флотом находился на наблюдательном посту артиллерийской группы у переднего края. В 9 часов 35 минут командир флотской артгруппы обратился к адмиралу:

- Разрешите начинать?

Трибуц протянул ему руку:

- Действуйте!

К вражеским позициям понеслись огненные стрелы - реактивные снаряды, басовито, раскатисто заговорила артиллерия. Над укреплениями противника взметнулись клубы черного дыма, заполыхали ослепительные вспышки, задрожала, застонала промерзшая земля.

То натягивалась, то снова опускалась тетива огромного лука, на врага обрушивались снаряды артиллерии 2-й ударной армии, кронштадтских фортов, балтийских линкоров и крейсеров. В большой морской бинокль Трибуц наблюдал, как точно ложились снаряды. Взлетали над землей бревна и многопудовые камни вражеских блиндажей и дотов, вырванные с корнями деревья и кусты.

О чем думал тогда командующий флотом? Может быть, об осени сорок первого, когда он делал все, чтобы сохранить этот плацдарм, от которого во многом зависела судьба флота, о морских пехотинцах, что стояли здесь насмерть. Или вспомнил, как метался тогда по пятачку у вековых сосен, решая, где разместить небольшой аэродром, артиллерию, зенитные части. Или, может быть, память воскресила поврежденный "Марат", артиллерия которого нанесла немалый урон врагу. Или, возможно, о прорыве блокады в 1943-м, когда артиллерия флота так же вот громила вражеские укрепления и помогла войскам фронта...

Больше часа над узким десятикилометровым участком предстоящего прорыва бушевал огненный смерч. А когда он стих, вперед пошли пехота и танки.

Трибуцу доложили, что в наблюдательный пункт, где только что находился командарм Федюнинский, попал снаряд.

- Что командующий? - занервничал Владимир Филиппович.

- Не пострадал. Он в то время ушел за изгиб траншеи.

Адмирал успокоился. Все шло нормально. Он был уверен в успехе наступления. Подготовились полностью. Силы фронт и флот накопили. Он побывал на кораблях и фортах, видел - все предусмотрено, все подготовлено. По информации Говорова знал, что и у фронта полная готовность и уверенность в успехе. Ждали хороших вестей, и они приходили. Тем более неожиданным был доклад о серьезной задержке у деревни Подпорожье, где у маленькой речушки застряли или были сожжены более двух десятков наших танков. Доложили, что часть вражеских огневых средств не подавлена. На наблюдательный пункт поступили просьбы: открыть огонь. 16 раз повторились короткие артиллерийские удары.

Для организации взаимодействия сухопутных войск, флота и авиации на командном пункте 2-й ударной армии находился командующий фронтом генерал Говоров. Через начальника штаба он сообщил Трибуцу, что авиация сухопутных войск летать не сможет, ее аэродромы закрыл туман, пришедший с Ладоги. Над Ораниенбаумом тоже висели низкие облака, и Говоров не приказывал, а просил летчиков флота нанести удары по неподавленным огневым точкам, поддержать пехоту с воздуха.