Полководцы X-XVI вв.

К тому же потери королевского войска, о которых было «не велено говорить», оказались значительно больше, чем полагал ксендз Пиотровский. Русский автор указывал, что «всяких градоемцев у Пскова побитых более пяти тысяч», не считая раненых. Потери защитников Пскова в этот день составили восемьсот шестьдесят три убитых и тысяча шестьсот двадцать шесть раненых, то есть в несколько раз меньше, чем потерял Стефан Баторий.

Не совсем точно описывал ксендз и ход штурма, он передавал то, «что сам видел», а видел он далеко не все, оставаясь во время приступа в королевском лагере. Русский автор «Повести» значительно дополняет картину событий.

Прежде всего, не крутой «обвал» стены помешал штурмующим ворваться в город. Внутри города против проломов оказалась «стена деревянная со многочисленными бойницами». Правда, полностью она была «не сограждена», но пушки и пищали на ней уже поставили, у бойниц находились стрельцы с «ручницами». Ворвавшиеся через проломы венгры и поляки были встречены сильнейшим огнем и остановлены. Потом стрельцы и «дети боярские» предприняли контратаку, которой руководил сам Иван Шуйский, и отогнали «королевских людей» обратно к внешней стене. Труднее оказалось выбить врагов из Покровской и Свиной башен. Здесь решающую роль сыграли «великие» пушки. По словам автора «Повести», «с Похвальского роскату, из великой пищали из «Барса» ударили по Свиной башне и не погрешили: тогда множество воинских людей литовской силы в башне прибили». Затем «государевы бояре и воеводы повелели под Свиную ту башню поднести много зелья (пороха) и повелели зажечь»; башня рухнула, и засевшие в ней шляхтичи «телесами своими псковский великий ров наполнили». Новая контратака защитников Пскова – и «с проломного места литовскую силу сбили», захватив пленных и пушки. Дольше держались «градоемцы» в Покровской башне, но и под нее было заложено «зелье». После взрыва псковичи выбили врага и оттуда. Так была «очищена каменная псковская стена от литовских ног», «ночью же и от стены за градом отбили», «и так литва от города в станы побежала». Попытка короля Стефана Батория взять Псков одним штурмом провалилась.

Защитники Пскова не ограничились тем, что «сбили со стены» противника, но сами устроили вылазку, преследуя отступавших «королевских людей». «Из города выскочив, христиане далеко за ними, секуще, гнались; которых во псковском рву заставали, тех прибивали; многих же живыми похватав, в город к государевым боярам и воеводам привели, нарочитых языков с набатами и с трубами и со знаменами и с ратным оружием, а потом все здоровы в Псков с бесчисленным богатством возвратились, оружия литовского, изрядных нарочитых самопалов и ручниц разных бесчисленно много в город принесли…»

Об этом тоже умалчивает ксендз Пиотровский.

Ничего не пишет он и о мужестве простых псковичей. По зову осадного колокола вместе с ратными людьми и воеводами к опасному месту прибежали «псковские народи, с женами и детьми простившись и крепко на врага на бой уготовившись». В сражении принимали участие не только мужчины, но и женщины-псковитянки. Одна из глав «Повести» так и называется: «От жен пособие»: «Сбежалось многое множество жен к проломному месту и тут великое пособие воинским людям показали. Одни из них, крепкие, в мужскую храбрость облеклись и с литвой бились и над литвою одоление показали; другие же каменья воинам приносили и тем литву с города и за городом побивали; иные же воинам, от жажды изнемогшим, воду приносили». Это был именно тот массовый героизм, который всегда удивлял иноземцев при осадах русских городов…

После отражения штурма начались работы по восстановлению укреплений. «Государевы бояре и воеводы повелели против проломного того места стену деревянную сотворить, со многочисленными бойницами, и многие башни поставили и во многих местах и наряд изготовили против приступа литовской силы. Между каменными и деревянными стенами во граде повелели ров выкопать и поставили в нем дубовый острый чеснок (частокол из заостренных бревен), так что никаким образом человеку невозможно промежь его пройти». С помощью этих укреплений были отбиты следующие литовские приступы, причем «королевские люди» больше ни разу не смогли «взойти на стены». «Литовское воинство по все дни, а то и дважды и трижды в день, и в ночи, приступали, и всегда христиане литву от стен отбивали».