Поллианна взрослеет

– Я не знаю, что это за «поллианна», но в любом случае я ее не хочу, – резко заявила она, в свою очередь не сдержав гнева. – Ты не в своем любимом Санатории, а я не твоя пациентка. Поэтому ты мне процедуры не назначай и меня не вычитывай. Так и знай.

У Деллы Уэтерби в глазах заплясали огоньки, но лицо сохранило выражение серьезности.

– Дорогая, Поллианна – это не лекарство, – сдержанно объяснила она, – хотя некоторые утверждают, что она необыкновенно тонизирует. Поллианна – это девочка.

– Ребенок что ли? Откуда мне было знать, – недовольно проворчала сестра. – У вас же в медицине применяется «белладонна». Я и подумала, «поллианна» – тоже что-то в этом роде. Тем более ты всегда мне рекомендуешь какие-то новые лекарства. А поскольку ты сказала, «дозу»… Обычно так говорят именно о лекарствах.

– Что ж, Поллианна – тоже в своем роде лекарство, – улыбнулась Делла. – По крайней мере, врачи в Санатории говорят, что более действенного средства они придумать не способны. Это девочка лет двенадцати или тринадцати, и в прошлом году она пробыла в санатории все лето и часть зимы. Правда, мы с ней общались едва ли месяц или два, потому что она выписалась вскоре после того, как я туда прибыла. Но этого времени оказалось достаточно, чтобы я успела полностью поддаться ее чарам. Впрочем, в Санатории все еще обсуждают Поллианну и не прекращают ее игру.

– Игру?

– Да, – кивнула Делла, загадочно улыбаясь. – Ее «игру в радость». Я никогда не забуду, как впервые ознакомилась с правилами. Одна из назначенных девочке процедур была чрезвычайно неприятной и даже довольно болезненной. Процедура выполнялась по вторникам, с утра. И вскоре после моего прибытия, мне поручили эту процедуру выполнять. Я боялась идти, потому что знала по опыту, что меня ждет: дети капризничают, плачут, а иногда случается и что-то похуже. К моему большому удивлению, девочка встретила меня улыбкой и сказала, что рада видеть меня. Ты не поверишь, но за все время я не услышала от нее ничего громче, чем легкий стон, хотя я знала, как бедняжке больно.

– Должно быть, – продолжала Делла, – я как-то слишком явно выразила свое удивление, потому что девочка с готовностью начала объяснять мне, в чем дело. Она сказала: «Да, я сначала тоже переживала из-за процедуры и боялась ее. Но потом мне пришло в голову, что это совершенно как день стирки у Нэнси. Поэтому именно по вторникам я могу быть счастливой. Ведь до следующего вторника, в таком случае, остается целая неделя».

– Ничего себе рассужденьица! – нахмурилась миссис Керю. – Но я что-то не пойму, в чем заключается игра?

– Я тоже не сразу поняла. Но она мне потом объяснила. Девочка росла без матери. Отец, бедный пастор, воспитывал ее на пожертвования прихожан и Женского благотворительного общества. Девочка очень хотела куклу и очень надеялась найти ее в очередной партии пожертвований. А там оказалась лишь пара детских костылей. Девочка разрыдалась, и тогда отец научил ее игре. Эта игра заключается в том, чтобы находить радость во всем, что бы ни случилось. Он предложил ей сразу же начать и порадоваться тому, что костыли ей не нужны. С тех пор все и началось. Поллианна говорит, раз увлекшись игрой, она уже никогда ее не прекращала. Причем чем тяжелее бывало найти счастливую сторону в обстоятельствах, тем интереснее становилась игра, и тем больше бывала радость, когда удавалось ее найти.

– Ого, это что-то невероятное! – пробормотала миссис Керю, так до конца еще всего и не поняв.

– Ты бы еще не то сказала, если бы увидела последствия игры в Санатории, – согласно кивнула Делла. – А доктор Эймс говорит, он слышал, будто она таким образом перевоспитала весь городок, из которого приехала. Он хорошо знаком с доктором Чилтоном, который женился на тетке Поллианны. Кстати, их брак тоже состоялся с легкой руки Поллианны: она помирила двух влюбленных, уладив их давнюю ссору.

– Года два тому или чуть раньше, – продолжала рассказывать Делла, – отец Поллианны умер, и ее отправили на восток страны, к тетке. В октябре девочка попала под машину. Врачи сказали, она никогда не сможет ходить. В апреле же доктор Чилтон направил ее в Санаторий, и она лечилась там до прошлого марта, почти год. Домой возвращалась она уже практически здоровой. Видела бы ты этого ребенка! Только одно облачко омрачало ее счастье: она, видишь ли, не могла проделать весь путь домой пешком. Насколько мне известно, весь город встречал свою любимицу с духовыми оркестрами и приветственными транспарантами.

– Впрочем, – сказала Делла в завершение, – о Поллианне нет смысла рассказывать. Ее нужно увидеть! Потому-то я и сказала, что тебе не помешала бы доза Поллианны. Тебе пошло бы очень на пользу.

Миссис Керю гордо задрала подбородок.

– Не хотела бы я уподобляться тебе, – холодно заметила она. – Я не нуждаюсь в перевоспитании, и я ни в кого такого не влюблена, с кем мне нужно было бы помириться. И если что-то и кажется мне невыносимым, так это пуританская проповедница, которая бы меня наставляла, что мне следует за все благодарить судьбу. Я бы никогда не вынесла…