∀поллон против Олимпа

— Путь домой извилист и непрост. — Лукавый Одиссей развёл руками. — Произошло много всего, а сколько ещё предстоит... Поднимайся к нам, будь моим гостем. Да заодно познакомь с прекраснейшей из женщин. Умеешь, умеешь, тихоня, завидую...

Клепсидре Одиссей тоже понравился, это Аполлону было очевидно. А может быть, она решила ухватиться за царя Итаки как за шанс улизнуть из Ретея.

Рыбаку помогли вылезти из грязной портовой воды на берег, а Ромашкин и спутница почти поднялись на борт боевого корабля.

«Ловко я этого биндюжника, — мельком подумал студент, — откуда только мощь такая взялась... Я как терминатор!»

Он тут же споткнулся на трапе и едва не искупался сам.

Попав в стальные объятья Одиссея, Ромашкин приготовился умирать от множественных переломов рёбер, обломки которых пропороли бы его лёгкие, но как ни силился хитрый царь, как ни стучал он по спине парня кулаком, больно не сделалось. Чтобы не показаться невежливым, Аполлон чуть приобнял Одиссея в ответ, и тот вскликнул:

— А ты стал сильнее, чужанин! Не задави меня, медведь, ещё столько прекрасных дев не испытали счастья познакомиться со мной! — Тут внимание хозяина переключилось на Клепсидру. — Представь же мне эту обворожительную красавицу среди красавиц!

— А тебя дома разве не ждёт... — Парень получил оглушительный дружеский хлопок ладонью по спине.

— Ждёт меня уйма дел, конечно! — перехватил инициативу царь Итаки. — О, прекрасная богиня, притворившаяся смертной, так как этот чужестранный варвар не имеет понятия о такте, представлюсь сам. Одиссей, просто Одиссей.

— Клепсидра. — Вид девушки являл собой эталон кротости и женственности.

— Думаю, море должно насторожиться! Если ты воруешь воду так же сильно, как сильна твоя красота, то наверняка сможешь украсть всю!

По мнению Аполлона, комплимент получился на троечку, но сработало — поплыла девка, разомлела. Ну и мирок. Ну и нравы.

«Да ты ревнуешь!» — совершил открытие студент, вспомнил о Ленке Афиногеновой и мгновенно успокоился.

Позже, во время радушного застолья, организованного прямо на палубе, владетель Итаки коротко обрисовал, чем закончилось разграбление Трои и как разъехались по домам победители. Ромашкин догадался: Одиссей решил слегка удлинить свой путь в родной город, потому что хотел оттянуться. Смутно припомнилась история странствий древнегреческого героя. Путь домой, к жене Пенелопе, растянулся на десять, кажется, лет, при этом Одиссей успел подолгу пожить с разными дамами. В общем, мифы в главном не врали.

Сам хозяин корабля целиком был поглощён обхаживанием Клепсидры, это устраивало Аполлона — он почти не ел, совсем не пил вина и тихо наслаждался отдыхом, подрёмывал.

Когда он проснулся, небо было хмурым, палубу качало, греки слаженно работали с парусами, а Одиссей, галантно обнимавший млеющую Клепсидру за плечи, стоял на корме и отдавал приказы.

Вокруг было неспокойное море.

Ромашкин подскочил на ноги.

— Куда мы плывём?!

— А, проснулся! — радостно воскликнул царь Итаки. — Ну, ты горазд к Гипносу отъехать! Ладно, чужанин, не дуйся, Клепсидра рассказала, какую в тебе дырку проделали, ха-ха!

— Куда мы, Цербер тебя укуси, плывём? — повторил вопрос Аполлон.

— Ух, как ты осерчал! — Одиссей улыбался так, что хотелось ему врезать по всем тридцати двум отличным зубам. — В Дельфы плывём, куда же ещё? Я же говорю, Клепсидра всё рассказала.

Парню стало совестно.

— Так ты из-за меня...

— Нет-нет, — перебил грек. — Мне надо поклониться храму твоего тёзки, получить предсказание, на рынке в Ретее судачили, будто там появилась некая сильная пифия, так что всё попутно.

«Надо же, как всё удачно складывается!» — порадовался Аполлон Ромашкин и думал целый час, пока не начался настоящий шторм.

Гефест явился к Гере весь в копоти и злой. Он мастерил очередную версию железного человека, который никак ему не давался. То есть, получался неизменно человек, притом железный, вот только никак не оживал.

Плешивоголовый бог-кузнец предстал перед Герой в той же комнате, где она недавно отчитывала Феба. Хромой на левую ногу Гефест поприветствовал мать и уселся на скамью. Гера подошла к нему и устроилась рядом.

— Сын мой, я обеспокоена, — сказала она, обнимая кузнеца, как не обнимала его, когда он был мальчиком. — Твои причуды, твои изыскания... Ты отдалился от нас. Какие мысли мрачат твоё чело? Какие идеи бродят в твоей умной и пытливой голове?

— Есть задачка, — нехотя ответил Гефест. — Железный человек. Пока не получается.

— Который уже век ты над ним бьёшься?..

Сын пожал плечами.

— Третий, вроде бы. Зачем ты меня позвала из мастерских, царица над богами, и где отец?

— Мойры говорят, громовержец скоро вернётся.

В подёрнутых поволокой задумчивости глазах Гефеста появился интерес:

— Неужели ты ходила к мойрам?! Какая катастрофа должна была случиться, чтобы ты к ним снизошла?

— У нас появились новые, могущественные враги. И они грозят разрушить наш мир.

— Хм... Это не титаны, раз ты назвала их новыми. И не гекатонхейры. Очередная армия чудовищ?

— Их всего двое. И с одним из них ты виделся.

— Я?! — Гефест непонимающе уставился на мать.