Полночь (СИ)

Я видел каждый камешек, каждую кочку и яму, что были в изобилии раскиданы по склону холма, на котором и возвышался над городом мрачной и чудовищной громадой черный замок. Внизу по дороге были раскиданы гарнизонные башни, и мне пришлось давать крюк в сторону залива, стараясь обогнуть их всех, чтобы ненароком не встретиться с отрядами патрулирующими дороги. Я буквально летел над землей на крыльях надежды, наперегонки с ветром, он казалось смеялся, сопровождая маленького и слабого человечка, подталкивал в спину играя в волосах и подбадривая, именно так взрослые подбадривают маленьких детей, делающих первые и неуклюжие шаги. А я был рад и улыбался от уха до уха, слушая этот игривый свист ветра в ушах. Я бежал так быстро, как только мог, пытаясь сохранить дыхание. Рассекая ночную прохладу грудью, пытаясь как можно дальше уйти по дуге вдоль пригорода. Мне сейчас нельзя было встречаться с людьми, тем более с людьми Бранкати, роба тюремного слуги и выжженное клеймо особо опасного субъекта, просто орали в голос, что я беглый заключенный. Мне нужна была одежда, и сменить ее было проще всего в нижнем городе или портовой зоне. С этой стороны трущоб не было, тут раскинулся пригород, ведь Наместник не любил смотреть на сборище нищих бедолаг. А значит и стражи тут в десятки раз больше. Я планировал выйти вдоль побережья в портовую зону, там, во всяком случае были рыбацкие хижины. И на крайний случай я стащу себе какую-нибудь хламиду там, все лучше, чем в тюремной робе, слишком опасно было попадаться на глаза в таком виде. Я летел над землей, размышляя как бы незаметнее пробраться в город, когда снизу отозвались тени.

— …Так куда мы теперь? …

— В нижний город.

— … Ненавижу нижний город…

— Твои возражения приняты к сведенью, но нам нужно закончить неотложные дела, нужно поговорить по душам с главой семьи, частью которой мы больше не являемся. Мне кажется, теперь уже она нам кое-что задолжала.

— …Она никогда мне не нравилась, слишком самоуверенная…

— Тогда у нас есть лишний повод зайти к ней в гости.

Тени улыбнулись и я оскалился в улыбке, я был зол и решительно настроен. Предателей нигде не любят, а в криминальном мире особенно. Я бежал еще пару часов сначала до побережья, потом крался через сонные развалюхи рыбаков, которые уже начинали просыпаться, они всегда вставали до рассвета и с первыми лучами солнца они уже уплывали на своих утлых суденышках на тяжелую и изнурительную работу, за которую получали сущие копейки. Я стянул возле одного из кривых сарайчиков, где жили рыбаки, старую и грубую, уже не раз штопанную объёмную хламиду с капюшоном, которую вывесили для просушки. Натянув ее на голое тело, спрятав рубашку тюремной робы под каким-то камнем чуть дальше рыбацкого поселка. Еще было темно, но скоро небо уже начнёт светлеть окрашивая небо алым, когда я проскользнул в портовую зону, как остро отточенный нож сквозь ребра, натянув объёмный капюшон на голову и смешавшись с толпой нищих бедолаг, живших на улице. Ночь на удивление была тихой, теплой и прозрачной. Кучевые облака неспешно отползали, открывая бесконечную звездную россыпь, которая складывалась в строки из множества мокрых и дрожащих звезд над заливом, начиная новую страницу моей жизни, казалось она начиналась прямо из морских волн на предрассветном горизонте; серебристо-желтый свет горбатой луны накрывал колышущееся море покрывалом мишурных блесток.

Ведь все только начиналось.