Полночь в Малабар-хаусе

Они поели во внутреннем дворе, под покрывалом из звезд. Наступила темнота – и с ней пришли новые зрелища и звуки. Густой запах дыма от керосиновых ламп смешивался с запахом еды. Вскоре вокруг зажужжали и защелкали насекомые. Еду – простые овощи и лепешки-роти из пшеницы – готовила молчаливая жена патвари, явно обеспокоенная тем, что к ней в дом заявились незваные гости. Слухи распространялись быстро, поэтому неподалеку то и дело останавливались случайные прохожие.

«Вот и хорошо, – подумала Персис. Значит, скоро вся деревня – в том числе и загадочный Мангал – узнает, что они вернулись».

– Чего вы хотите добиться? – внезапно спросил Найяр, который на протяжении всей трапезы хранил угрюмое молчание. Персис подозревала, что он предложил им поужинать в его доме, только чтобы не упускать их из виду.

– История – суровый судья, – сказала она, обдумав предварительно свой ответ. – Строить нацию на костях мертвецов – нелегкая задача. И единственный способ это сделать – отбросить ложь и принять то, что случилось.

– И что же, по-вашему, случилось?

– Мы все знаем что. Вот только людям скармливают очередную сказку. День за днем мы переписываем прошлое.

– А что, по-вашему, делается в Пакистане?

– Я не из пакистанской полиции, – отозвалась Персис.

– Неру твердит об Индии, где индусы, мусульмане и сикхи будут равны. И он велит нам защищать мусульман. Но зачем нам защищать предателей?

– Вас предала история, Найяр. И, чтобы залечить эти раны, мы должны быть выше ненависти. Разве не этому учил Ганди?

– Ганди был слишком мягок, – выплюнул патвари. – Из-за его слабости и родилась такая мерзость, как Пакистан.

Персис была поражена. Редко кто осмеливался открыто критиковать махатму, хотя она и знала, что такие люди существуют. Именно поэтому великий человек и погиб от руки одного из единоверцев.

– Вы брамин, не так ли? – спросила она.

– Так и есть, – гордо ответил Найяр.

– Тогда вы должны верить, что всякое убийство – пятно на вашей душе. Это касается всех существ от мала до велика. Вы это зовете ахимсой.

– Война против тех, кто угрожает нашему образу жизни, – это справедливая война. Дхарма-юддха. Об этом подробно говорится в «Махабхарате».

– Но разве те, кто погиб во время беспорядков, были вражескими солдатами? Все это были мирные жители, такие, как вы. Мужчины, женщины и дети.

– Не мы начали все это, – произнес Найяр, отводя взгляд.

* * *

Когда они вернулись в свой дом, было уже больше десяти. Найяр дал им с собой керосиновых ламп.

Войдя внутрь, Блэкфинч поводил лампой вокруг и в ужасе отскочил, увидев трех ящериц, бегающих по стенам.

– Прости, – пробормотал он.

В доме было две спальни с кроватями-чарпаями без всякого постельного белья. Не самые комфортабельные условия, но Персис было все равно.

– Что ж, тогда я займу одну комнату, а ты – другую, – сказал Блэкфинч.

Персис вошла в свою спальню, поставила лампу на деревянную полку и распахнула ставни. Лунный свет проник внутрь и осветил пыльную пустоту. Здесь не осталось ничего, что напоминало бы о прежних жильцах. Интересно, кем они были?

Очередные жертвы войны, которая не была войной.

В дверь постучался Блэкфинч.

– У нас проблема, – сказал он. – Здесь нет туалета.

– Еще как есть, – мрачно усмехнулась Персис и махнула рукой в сторону полей за окном.

– Ты что, шутишь?

– Но ты же хотел увидеть Индию? Вот это она и есть.

Найяр оставил им ведро воды и медный кувшин-лоту. Персис наполнила его водой и протянула англичанину.

– И что мне с этим делать?

– Разберешься.

Тут до Блэкфинча дошло.

– Господи, – пробормотал он. – Да это же варварство! – взгляд его стал нервным. – Там же, наверное, змеи!

– Может быть.

– И скорпионы!

– Наверняка.

– Да уж, – он опустил глаза на кувшин. – Что ж, тогда я пошел.

Уже у самой двери он добавил:

– Никогда не думал, что простой поход в туалет может стать настоящим испытанием!

* * *

Персис улеглась на свой чарпай. Это оказалось не так уж неудобно, как она думала, хотя от пары простыней она бы все равно не отказалась. Здесь, на севере, ночи в это время года очень холодные.

Где-то скользили гекконы. Ухнула сова. А Персис все не спалось: мысли в ее голове так и кипели.

Наконец она встала с чарпая и, выйдя на улицу, двинулась в сторону поля. Блэкфинч не возвращался слишком долго, и ее грызло беспокойство. Он был здесь как выброшенная на берег рыба, причем крайне неуклюжая.

Персис вышла в поле. Пшеница, посеянная еще в ноябре, сейчас возвышалась примерно до уровня ее талии. В лунном свете слабо блестели зерна. Персис пробиралась между рядами колосьев, раздумывая, позвать ей Блэкфинча или нет. Она подозревала, что он где-то затаился, и не хотела его смущать.

Мысли ее между тем снова путались. Что такого сэр Джеймс здесь обнаружил? Было это как-то связано с его смертью или она сейчас, как несмышленый котенок, гонялась за собственным хвостом?

Внезапно послышались торопливые шаги.