Полночь в Париже

Он закрыл ей рот поцелуем, от которого она начала млеть и оседать в его руках. Губы ее раздвинулись, и она ощутила, как проникает в нее его язык. Запах коньяка стал сильнее. Как и запах его страсти. Он дышал тяжело и хрипло. Сама же она не знала, дышит ли вообще.

— Такого поцелуя ты хотела?

Он сильнее впился в ее губы, язык его проник глубже, находясь в постоянном движении и словно бы подчиняя ее своему обольстительному ритму.

— Да, — выдохнула она, — именно такого.

Всеми жилками тела она ощущала сладостное томление — это была глубокая, сильная страсть, бурное желание, возраставшее еще больше от ответного чувства, сотрясавшего его мощное тело. Она отдалась этому поцелую целиком, широко раскрыв рот, сплетя его язык со своим и слегка прикусив ему нижнюю губу.

Свободной рукой он скользнул по ее бедру. Внезапно пальцы его замерли, а потом дважды коснулись кружевной подвязки.

— Неужели это… милая, у тебя такие длинные трусики?

— Нет.

Он забрал в горсть темно-синюю шелковую ткань и приподнял подол платья. Обнаружив обнаженную сливочную кожу над чулками, он зарычал и начал гладить тело над кружевной подвязкой. Она содрогнулась, невероятно возбужденная этим мягким прикосновением. Его рука медленно двинулась вверх по бедру к черным шелковым трусикам.

— Лучше бы мне найти их в ближайшие три секунды, иначе я ни за что не ручаюсь.

Голос его звучал сдавленно, а рука все ползла вверх.

Кендра почувствовала, как сильно он возбужден: набухший от прилива крови, тяжелый, пульсирующий член уперся в ее бедро.

— Сейчас найдешь… только знаешь? Я не уверена, что этого хочу… так приятно ощущать тебя!

Пальцы его остановились у кружевной оборки трусиков, и она пробормотала что-то невнятное.

Легким движением он повернул ее лицом к себе, крепко удерживая за талию одной рукой. Заведя вторую руку ей под колено и подняв ногу к своему бедру, он стал оглаживать кожу над чулком, потом засунул пальцы под трусики и мягко прикоснулся к нежной плоти.

Хриплый вздох сорвался с его губ. Продолжая сильно прижимать ее к себе, он дал ей ощутить свое сильнейшее возбуждение. Потом слегка ослабил объятие, и ее нога медленно соскользнула вниз по его бедру.

— Прости, — с трудом произнес он, бережно обняв ее за плечи.

— Я бы не стала сопротивляться, — прошептала она, склонив голову ему на грудь и слыша гулкий стук его сердца.

— Ни с одной женщиной я не испытывал ничего подобного. Конечно, здесь не место, но, черт возьми, время уже явно наступило.

Он вновь прижал ее к себе.

— Пойдем. Надо проводить тебя в гостиницу прежде, чем нас арестуют.

Она мягко придержала его.

— Спасибо.

— За что ты меня благодаришь?

— Пять минут назад я не помнила,что мы находимся на улице… Я так тебя желала. Ты мог бы легко воспользоваться этим, но сумел сдержаться.

— Кендра, я вовсе не хочу чем-то пользоваться.Разумеется, моему мужскому самолюбию льстит,

что ты готова была отдаться мне прямо на мосту, но мои чувства к тебе гораздо глубже и сильнее, чем просто сексуальное влечение. Ты возбуждаешь меня не только в сексуальном плане — ты владеешь мной целиком.

— Знаю. Я и сама чувствую то же самое.

— Тогда скажи мне, что уже готова избавить нас обоих от этих мук.

— Я хочу этого, поверь. Никто не порождал у меня такого сексуального голода, как ты.

— Так в чем же дело? Она передернула плечами.

— Мне уже приходилось видеть, как развиваются отношения с тем, кто живет далеко. Много страсти, много волнений, но пока пытаешься преодолеть трудности, пока ищешь возможности устроиться поближе друг к другу, отношения попросту отмирают, и все исчезает бесследно.

— И ты боишься, что с нами случится то же самое?

Она кивнула.

— Я не могу дать тебе никаких гарантий. Военная жизнь тяжела для женщин: разлука, переезды, одиночество. Это одна из причин, почему я так и не женился.

— Я не прошу гарантий. Меня влечет к тебе очень сильно — и в сексуальном плане, и во всем остальном. Но я не уверена, что смогу вынести бесконечные расставания. Не знаю, как справиться с этой мукой, которая, как я подозреваю, неизбежно связана со счастьем любить тебя. Я просто не уверена.

— Значит, мы уже почти созрели, чтобы лечь в постель вдвоем. И от нашего желания уже мало что зависит.

Кендра снова кивнула.

— Я знаю. Мне только хотелось сказать, что я оценила твое… твое самообладание.

Он издал довольный смешок.

— О, дорогая, ты даже не вполне сознаешь, чего мне это стоило.

— Ты прав, — сказала она с улыбкой. — Ведь у тебя так много мужского самолюбия.

* * *

Последующие дни пролетели незаметно, словно окутанные какой-то дымкой.

Субботу они посвятили Лувру, с восхищением разглядывая его сокровища и наслаждаясь творениями старинных мастеров. Слава Богу, у них не было никакого графика посещений, и не надо было ограничиваться обычным для туристов набором. Рука об руку они прогуливались по бесчисленным залам, смеясь и болтая. В крошечном кафетерии цоколя они съели «багет» — громадный сандвич с огурцами, помидорами и яйцами. В книжном магазинчике накупили открыток и рекламных проспектов.