Полночный воин (Хранительница сокровищ)

– Битва, – кивнул Гейдж. – Страшная битва, где ты храбро сражался с саксами. – Его жесткое лицо осветила задорная мальчишеская улыбка. Он с любовью смотрел на Малика. Бринн невольно почувствовала горькую зависть, видя их глубокую и искреннюю привязанность друг к другу. У нее на всем белом свете не было ни одной родной души. Она почувствовала себя такой одинокой и никому не нужной. Ничего страшного, у нее есть Гвинтал, в его лесах она обретет покои, но когда она сможет туда вернуться?

– Хватит разговаривать. Ты утомляешь его, – поднялась с пола Бринн. – Я иду готовить бульон.

Быстро выскользнув из палатки, она добежала до лагерного костра и повесила на место котелка с горячей водой, висевшего всю ночь над огнем, другой. «Не отвлекайся. Постарайся не думать о смерти и страданиях тех, кто распростерт за тем холмом», – внушала себе Бринн. Рядом с Маликом ей удавалось победить тошноту и ужас смерти, но здесь ветер наносил трупный запах, слышались стоны раненых. Она закусила до крови губу: не расплакаться бы снова. Может, она сумеет уговорить норманна перевезти Малика подальше от этого гиблого места, но это позже, когда ему станет лучше. А пока надо терпеть.

Вспомнилась Эдвина, как-то она там обходится без нее? Ричард понимает, что, пока его жена жива, Бринн его рабыня. Она придавила кончиками пальцев пульсирующие виски. Подумать только, еще вчера она жила в Редферне и лечила Эдвину, но грянул бой, и жизнь ее сорвалась с места, и теперь каждый день или даже час мог стать последним. Ее бросили сюда, в его проклятое место, где норманн считает ее своей рабыней. Что же будет с ней дальше?

Но она не из тех, кто хнычет и кого можно заставить молча терпеть унижение. Но вдруг судьба улыбнется ей, а норманн поможет вернуться в благословенный Гвинтал? Ей совсем не нужен Редферн. Но ведь там Эдвина, к которой она глубоко привязалась, и ее долг – помочь бедняжке.

Бринн постаралась отогнать бредовые мысли о Гвинтале. Это было бы слишком хорошо, чтобы сбыться. Надо жить одним днем, делать то, что можешь, а там будь что будет. Может, все само образуется.

Малик с нескрываемым удивлением посмотрел вслед выскользнувшей из палатки Бринн.

– Я прежде не слышал, чтобы женщина распоряжалась тобой. Кто она?

Гейдж криво усмехнулся.

– Моя рабыня.

– Не может быть, – удивленно моргнул Малик. – Ей кто-нибудь говорил об этом? Сдается мне, она тебя считает своим рабом.

– Очень скоро я положу этому конец. – Гейдж заботливо укрыл Малика покрывалом. «Господи, да святится имя твое, он будет жить! Все идет слишком хорошо, чтобы быть правдой». – Тебе не надо разговаривать. Ты еще очень слаб.

– Она тоже так считает. – Малик по-прежнему неотрывно следил за входом в палатку. – Мне гораздо лучше, с каждой минутой я все больше хочу знать о ней все. Расскажи мне.

– Да благословят тебя святые небеса, – вздохнул Гейдж. – Она была рабыней лорда Ричарда Редфернского. Мы взяли его в плен во время битвы, и он отдал нам эту женщину в обмен на свою свободу, уверяя, что она знахарка и очень хороший лекарь. И это оказалось правдой. Я бы ни за что не поручился, что ты переживешь ночь.

– Она спасла меня?

– Похоже на то.

– Да-да, у моих ног сидел ангел, – горячо подтвердил Малик. – Я узнал его, когда увидел ее лицо. Оно все сияет.

– Сияет?

– Разве ты не видишь?

– Она не улыбается. Она не умеет этого делать.

– Не правда, – нахмурился Малик, – она улыбалась мне так тепло, будто солнечный луч коснулся моего тела и согрел его.

– Ты бредишь.

– Нет-нет. – Малик говорил убежденно. – Я узнаю, когда увижу ее.

– Узнаешь что?

– Ангел ли спас меня.

– У тебя начинается жар!

– Ты ничего не понимаешь.

Малик всегда смотрел на все иначе и видел все вокруг по-другому. Гейдж почувствовал неладное.

– Она не ангел, – четко выговаривая каждое слово, дабы вбить сказанное в голову друга, произнес он. – В свободное от забот о жене лорда Ричарда время она делит постель со своим хозяином. Он уверяет, что она очень хорошо с этим справляется и во многом преуспела.

– Бедная девочка.

– У этой несчастной язык оставляет шрамы в душе.

– А чем еще защищаться несчастной рабыне? Ее слово, тело… – Малик вопросительно взглянул на Гейджа. – Обычно ты не так жесток в обращении с теми, кому меньше повезло в жизни. Так почему с этой женщиной…

– Я же запретила тебе разговаривать с ним, – стремительно вошла в палатку Бринн с деревянной миской в руках. – Он слишком слаб, и болтовня только повредит ему. Ты хочешь, чтобы все мои старания пошли прахом? Я больше не позволю тебе оставаться с ним наедине.

– Он сказал, что ему стало полегче.

«Боже праведный, неужели он опять оправдывается перед этой рабыней?», – подумал Гейдж о себе с отвращением.

– Разумеется, лучше, но он еще слишком слаб, а мы должны поддерживать его силы. – Бринн присела у кровати Малика, и ее голос стал глубоким, зазвучал нежно и ласково:

– А теперь я напою тебя крепким бульоном, постарайся хорошо поесть. Я знаю, тебе не хочется, но каждая капля подкрепит тебя. Ладно?

Малик согласно кивнул, не сводя глаз с ее лица.

Бринн принялась аккуратно кормить его с ложки.