Полночный воин (Хранительница сокровищ)

О себе она не могла сказать то же самое. Эдвина себя не понимала. Почему ей вдруг стало горько до слез, старая боль дает о себе знать и не пускает в душу уверенность в себе? Она не чувствовала себя по-женски всесильной. Напротив, была растеряна. Ей пришлось отступить, защищаться. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони и постаралась заговорить уверенно, с иронией:

— Не совсем без потерь. Ты обжег бороду.

— Завтра я ее вообще соскоблю, — нахмурился он, — но к добру это не приведет.

— Почему?

Его глаза хитро загорелись.

— Без бороды я подобен несравненному Адонису. Мужчины готовы расправиться со мной из зависти, а дамы все хотят стать Афродитами, дабы любить меня. Солнце скрывается в облаках из-за сияния моего…

— Слышать не могу! — Эдвина невольно улыбнулась.

— Хорошо, что ты повеселела.

— Мне очень не понравилось быть женой. Я хочу жить свободно. — Эдвина говорила серьезно.

— Ты ничего не видела хорошего с этим… Уж я постараюсь доказать тебе, что быть женой — счастье. — Он наклонился и взял ее руку. — Я дам тебе радость, Эдвина.

Она едва не поверила ему. От его прикосновения обжигающие волны странного, незнакомого доселе чувства прокатились по телу, наполнив ее смущением. Она отняла руку.

— Алиса рассказывала мне, что среди солдат ходят легенды о твоем умении приносить радость женщинам. Я не стану одной из многих.

— Ты не будешь одной из… — Он осторожно подбирал слова. — Не стоит отрицать, что я был с этими женщинами. Мне хотелось найти свой идеал. Они приносили мне радость. Я люблю женщин. Я считаю, что у них прекрасное тело, они сильнее нас, несчастных мужчин, и ближе к божественному совершенству. — Эдвина собралась ответить, но он жестом остановил ее. — Но когда я увидел тебя, то понял, что ты та женщина, которую я так долго искал. Ты мой идеал. И мы непременно будем вместе. — Он снова протянул к ней руку. — Ты разобьешь мне сердце, если не окажешь милость, Эдвина.

Она не могла прикоснуться к нему. Если она даст ему свою руку, то проиграет все, чего добилась за эту ночь. Она не должна отказываться от своей свободы.

Но она осторожно коснулась его руки.

— Это ничего не значит, — прошептала она. — Не хочу лгать тебе. Я ничего не обещаю. Он сжал ей руку.

— Мне ничего не надо больше. Просто посидим у огня, держась за руки, и станем радоваться, что мы вместе. Ты сольешься со мной, а я — с тобой. Ты увидишь, как это приятно.

Близость. Сладкая истома. На душе птицы поют. Слияние без соединения тел.

— Чувствуешь? — спросил Малик.

— Можно спросить? — как во сне сказала она.

— Все что угодно.

— Ты и вправду вдвое краше без бороды?

— Нет. Я соврал! — Он помолчал. — Вчетверо. Поэтому я и отрастил бороду. Я не вынес бы такой отчаянной ревности между…

Эдвина рассмеялась.

— Ты, наверное, так же уродлив, как и грешен. Не сомневаюсь, что твоя борода скрывает безвольный подбородок и бахвальство…

Она замолчала. Как многому научил он ее за эту ночь! Юмор, и слезы, и эта упоительная близость, когда просто рука в руке — такого она никогда не чувствовала.

Эдвина закрыла глаза и с отчаянием произнесла:

— Я не даю никаких обещаний!

Но она не смогла заставить себя отнять у него свою руку.

12

Гейдж!

Бринн в испуге открыла глаза, сердце колотилось в горле.

Кровь. Гейдж. Смерть.

Нет!

Окончательно проснувшись, она облегченно вздохнула. Сон. Всего лишь сон.

Гейдж лежал рядом, лицом к огню, его дыхание было глубоким и ровным, а руки по-прежнему крепко обнимали ее. Не шевелясь, она вглядывалась в его лицо, такое ей дорогое.

Гейдж, шатаясь, идет вперед, рукоятка кинжала торчит у него в спине, он падает…

Только сон. Он не всегда сбывается. Только некоторые из ее снов стали явью. Она засыпала с тревожными мыслями о Ричарде, и наверняка из-за ее страхов ей приснился такой кошмар.

А что, если он окажется вещим? Неужели Гейджу не избежать столь ужасной смерти?

Боль в ее груди стала нестерпимой.

Словно услышав ее муки, Гейдж открыл глаза.

— Бринн?

Дрожащей рукой она дотронулась до его лица. Твердое, теплое, живое.

— Что случилось? — спросил Гейдж.

Она не хотела рассказывать, ведь ей просто приснился сон. И потом, он вообще не верит в них. Забудь об этом! Спрячь подальше.

— Прости, что разбудила тебя. — Ее пальцы слегка дотронулись до его губ. — Сон, и больше ничего.

— Скорее ночной кошмар, ты вся дрожишь.

— Да. — Она прижалась плотнее к его теплому, крепкому телу. — Но уже все прошло.

— Правда?

— Почти. — Бринн зарылась лицом в его плечо. — Но он не вернется.

— Потому что тебе так хочется! — усмехнулся он.

Она же сильная, она сумеет защитить его. Не надо ей бояться. С судьбой можно бороться. Каждый раз, сражаясь с недугами, ей удавалось одерживать верх над драконами, и кому как не ей знать, что многие из больных без ее вмешательства отправились бы в мир иной? Даже если сны предсказывают будущее, кто осмелится обвинить ее в неумении отвести злой рок?

— Верно. Потому что мне так хочется. А если она проиграет? Что, если сейчас они последний раз вместе?

Оба молчали, только дрова потрескивали в печи.

— Если ты хочешь, если надо… Я не отвергну тебя, — едва слышно сказала она.

— Надо? — напрягся он.