Полночный воин (Хранительница сокровищ)

Уклонившись от его взгляда, она провела ослов к поляне с сочной травой и привязала к дереву.

— Тут им будет хорошо. Чего ты копаешься? Я хочу вернуться и посмотреть, понравилась ли Малику вода из колодца.

Он повернулся к ней спиной и принялся расседлывать лошадей.

— Здесь есть волки?

— Что?

— Животные здесь будут в безопасности? Ты говорила, в лесу водятся волки.

— Они живут гораздо дальше к северу, там я и нашла Селбара. — Ей стало тепло и печально, когда она подумала о волке. Скоро она встретится с ним, возможно, даже завтра. — Волки не забредают далеко, если на их территории достаточно добычи. Я ни разу не встречала у замка даже их следов.

— Думаешь, твой волк все еще жив?

Она ни на миг не сомневалась в этом.

— Разумеется, он был совсем молодым, когда я нашла его. Теперь он в самом расцвете.

— Не представляю, чтобы волки доживали до старости. — Гейдж уже привязал лошадей к деревьям. — Ты говорила, что недолго знала его до отъезда из Гвинтала. Если он вернулся в свою стаю, то, вполне вероятно, забыл тебя.

— Я его помню.

— Он всего лишь зверь, Бринн.

— Знаю. — Но для нее он был больше, чем просто зверь. Она вылечила его, и он стал ее другом и товарищем в играх, защитой от одиночества, от жизни в замкнутом круге. — Он не забыл меня. Он сам придет ко мне.

— А за ним вся стая?

— Я не желаю говорить о Селбаре. Все будет в порядке.

Он повернулся к ней.

— Я не хочу, чтобы ты снова пострадала.

— Он не нападет на меня.

— Но он может и не помнить тебя вообще, как и тот священник из деревни. Приготовься к этому.

— Ты не понимаешь. Селбар не такой. Он на самом деле заботился обо мне.

— Надеюсь, ты права.

Ей нельзя ошибиться в Селбаре, ведь во многом он воплощал для нее Гвинтал — дикий и прекрасный, частью которого она была. Она не переживет потери волка. Повернувшись, Бринн направилась к замку.

— Посмотришь.

Ступая вслед за ней, он мрачно заметил:

— Наверняка увижу. Я не собираюсь отпускать тебя на встречу с твоим волком без себя.

Вода в колодце оказалась чистой, но они вначале привели все в порядок, прежде чем нагреть воду для мытья.

Уже наступила глубокая ночь, когда они в зале, у камина, сели ужинать, приготовив дичь, пойманную Маликом днем.

— Замок действительно великолепный, — сказала Эдвина. — Интересно, почему никто из жителей деревни не захотел поселиться здесь? — Доев один кусок, она взялась за другой. — Здесь так просторно. Ты сказала, из семьи Гевальда никого не осталось?

Бринн покачала головой.

— У его жены не было детей.

— Как жаль! — с горечью заметила Эдвина. — Он, должно быть, очень расстраивался по этому поводу.

Бринн поняла, что она как бы переносила поведение ее собственного мужа на Гевальда.

— Да, ему хотелось иметь наследника всего этого, но говорили, что он никогда не укорял свою жену. Он любил ее всем сердцем.

— Так не бывает! — усмехнулась Эдвина недоверчиво. — Мужчины всегда винят женщин в своих грехах. Думаю, и твой благородный Гевальд был не лучше.

— Я не согласен, — вступил в разговор Малик. — Далеко не всегда для мужчины плод любимой женщины дороже ее самой.

Эдвина встретилась с ним взглядом.

— Так легко решает тот, кого это не касается. Ты совсем по-другому заговоришь, когда другие мужчины будут хвалиться своими красивыми, здоровыми сыновьями, а тебе и сказать будет нечего. Без детей мужчине нельзя, как и женщине.

Бринн и Гейдж понимали, что Эдвина с Маликом говорили не о несчастной супруге Гевальда. Боль исходила от Эдвины. Даже если вскоре и придет время, когда Ричарда уже не будет между ними, то все равно неспособность Эдвины родить ребенка могла стать непреодолимым препятствием для Малика.

— Легко сказать. — Голос Эдвины стал тусклым. — Я устала. — Не взглянув в сторону Малика, она поднялась. — Мне пора спать. — Жестом она остановила Малика, вскочившего, чтобы последовать за ней. — Нет, нет, оставайся здесь!

Малик не обратил внимания на ее протест.

— Я должен защитить тебя от нападения тараканов.

— Я сама справлюсь! — Эдвина направилась через весь зал к своему настилу.

— Не сомневаюсь. — Малик пошел вслед за ней. — Прости за уловку, моя гордость не позволила признаться, что я смертельно боюсь тараканов! И надеюсь, ты не откажешь в любезности защитить меня от них.

— Лгунишка! — Эдвина легла и завернулась в одеяло. — Ты не боишься ничего на этом свете.

— Неправда. — Он тоже лег на настил, устроенный неподалеку от нее. — Хочешь знать, чего я боюсь большего всего на свете?

Она быстро закрыла глаза.

— Нет! — прошептала она. — Не хочу.

— Я все равно расскажу тебе. — Малик потянулся. — Но пока я позволю тебе справиться с моим маленьким страхом. Тебе дать мой меч для сражения с тараканами? Боюсь, моя рука будет дрожать.

— Глупый! — коротко бросила она.

— Так не хочешь?

— Нет.

Эдвина повернулась к нему спиной.

Бринн наблюдала за ними через весь зал. Настилы они расположили в нескольких футах друг от друга, но у нее окрепло странное чувство, что Малик и Эдвина находились в одном невидимом коконе, окутавшем их.

— Наелась? — спросил Гейдж.

— Да. — Бринн вытерла губы, облизала пальцы. — Я сыта. А ты? Тогда я хочу кое-что показать тебе.