Полное оZOOMление

– Евик, ножками иди. Кроссовки испортишь, – монотонно умоляла малышку мама. – Евик, ну дырка будет на кроссовках, давай в коляску тебя посажу, если не хочешь идти. Евик, зайка, мне тяжело тебя так тащить.

Маленькая Ева еще сильнее уперлась мысками кроссовок в землю и продолжала «скребстись по земле». Про «скребстись» – прокомментировала проходящая мимо бабуля.

– Дорогу! Посторонись!!! – услышала я за своей спиной.

Мимо прошествовала группа скандинавской ходьбы из тех, кому за… Поджарые бабулечки со свежим румянцем и легким загаром на лицах соблюдали социальную дистанцию, и все гуляющие в спокойном темпе граждане покорно практически падали в канавы с двух сторон дорожки.

– Белка, белка! Иди сюда! Я тебе орешка дам! – орал что есть мочи мальчик рядом со знаменитой на весь парк беличьей кормушкой. Белки, а также голуби и прочие птицы, научившиеся выживать без людей, не понимали, что происходит. Кормушки, стоявшие пустыми, теперь напоминали рог изобилия – и семечки, и хлеб, и орехи всех видов. И дети, эти дети, которые сначала подзывают, а потом норовят ухватить за хвост и орут так, что лучше бы не орехи, а беруши в кормушку положили. Верните тишину!

– Белка-а-а-а! Сюда иди!!! Белка-а-а-а! – вопил мальчик.

– Не кричи, – сделала ребенку замечание чужая бабушка.

– Она меня не слышит! Поэтому не идет за орехом! Белка-а-а-а! – заорал с новой силой мальчик так, что заполошно взметнулись в небо голуби. Хорошо, пусть не в небо и не то чтобы взметнулись. Но все же оторвали свои разъевшиеся тушки размером с цыплят-бройлеров на метр от земли. Одышка, вялые взмахи нетренированных крыльев, никакой энергии в полете.

На этой кормушке традиции сложились давно. Малыши кормят голубей, бросая им хлеб. Мамы повторяют бесконечные «гули-гули». Малыши отламывают горбушку и пуляют в голову птице. Мамы учат детей «крошить», объясняя папам, что это очень полезно – развивает мелкую моторику. И еще что-то про пальчиковую гимнастику рассказывают. А дети постарше уже переходят к белкам. Рассматривают содержимое кормушек, стоят с вытянутой рукой, дожидаясь, когда белка спустится. И в последний момент, когда белка только дотянулась до ореха, вопят от страха и отдергивают руку. Белка убегает, но у нее, видимо, краткосрочная память или приходит другая, еще не пуганная сегодня белка, и все повторяется.

Эту сцену можно наблюдать каждый божий день. Для меня она – лекарство от всех фобий и оплот стабильности в бушующем океане жизни.

А вот кто настоящий оплот и скрепы, так это посторонние бабули, делающие замечания чужим невоспитанным, с их точки зрения, детям.

Ребенок заорал: «Белка-а-а-а!» Чужая бабушка принялась поучать крикуна, голуби из последних сил пытались не спикировать на землю. Родители малышей замахали руками, отгоняя птиц, малыши дружно заревели от испуга. Дети всегда плачут коллективно. Заплакал один, все остальные заразились. Некоторые взрослые, в частности я, тоже начинают хлюпать. Плач ребенка не переношу физически. Даже в мультиках, когда плачут персонажи, немедленно заливаюсь слезами.

Вся кормушка огласилась детским ревом, хлопаньем птичьих крыльев и криками родителей, кричащих вместо «гули-гули» «кыш-кыш».

И именно в этот момент Гришин папа насильно дотащил велосипед с бедным ребенком до кормушки, где, видимо, планировал сделать перерыв. Голуби от страха делают то, что и дети: какают. И надо было так совпасть, что именно на Гришу покакали сразу два голубя. Один на плечо, а другой на руку. Причем покакали обильно, жидко и зеленым, как какают младенцы после первого прикорма брокколи. Какашки на плече Гриша не заметил, зато увидел, как что-то сверху, явно какая-то гадость, грязь и зараза, падает ему прямо на запястье. Гриша разорался так, что заглушил всех на расстоянии метров пятисот.

– Гля-я-я-язь! Я гл-я-я-язный! А-а-а-а! – вопил ребенок, с ужасом глядя на свою руку. Но то, что происходило на территории кормушки для белок, Гришу тоже привлекало. Он смотрел, как разлетаются голуби, как взрослые машут руками, временно забывал про грязь и замолкал. Но потом переводил взгляд на свою курточку, видел птичий помет и опять начинал истерично орать. Он даже попытался оторвать собственную руку.

Через минуту, не справившись с отрыванием руки, Гриша снова отвлекся на кормушку. Туда налетела стайка воробьев с крепкой психикой и, пока голуби тяжело лавировали и не могли вылавировать, а белки суетливо и хаотично скакали по верхним веткам, воробьишки бодренько подъедали хлеб с семечками.

– Гриша, сейчас, потерпи минутку! – кричал папа, вынуждая голубей продолжать тренировку.

Гриша переводил взгляд на отца, потом на свою руку и снова начинал орать. Это я давно заметила: у детей тоже краткосрочная память, как у белок. Не у всех, конечно, но у студентов точно. Вася через пятнадцать минут не может вспомнить, что я у него просила. Особенно по утрам.