Полное собрание рассказов

— Джулия поживет у нас. Она большая ваша поклонница, — сказала Люси в привычной ей манере девушки с Пойнт-стрит; манере, присущей и Роджеру, но только более мягкой и с элементом загадочности, словно при игре в шарады. Но сказала она, как позже выяснится, правду.

— О Боже, это все потрясающе, — заметила Джулия и, усевшись, начала пожирать меня глазами, точно я был открытой коробкой шоколадных конфет у нее на коленях.

— А у Люси сегодня много гостей.

— Да, сегодня она дает первый свой обед — и клянется, что последний. Сказала, что ей больше не нравятся званые обеды и вечеринки.

— Неужели? — Я был готов поддерживать беседу о Люси до бесконечности, но это не входило в планы Джулии.

— Так со всеми бывает, поначалу, — бросила она, а затем завела разговор, отрепетированный, как я думаю, еще с утра, в ванной. — А я узнала вас, как только вы вошли. Догадайтесь как.

— Ну, наверное, слышали, как объявили мое имя.

— О нет. Еще одна попытка?

Какой-нибудь американский герой сказал бы: «Я тебя умоляю», — но я ответил:

— Знаете, понятия не имею. Ну разве что вы уже знали всех остальных.

— Опять не угадали. Ну что, сказать? Я видела вас в «Ритце», в тот день, когда вы завтракали с Люси.

— Так почему же не подошли?

— Люси не разрешила. И вместо этого она обещала пригласить вас на обед.

— Понимаю…

— Видите ли, вот уже много-много лет я мечтаю на этом свете только об одном — ну или почти об одном: познакомиться с вами. И когда Люси вдруг так спокойненько заявляет, что идет с вами на ленч, я просто разрыдалась от зависти, в буквальном смысле этого слова. Так что пришлось прикладывать холодную губку к глазам, прежде чем выйти из дома.

Говорить с этой восхитительной девушкой о Люси, подумал я, все равно что сидеть в кресле дантиста со ртом, полным инструментов, и покорно ждать, когда он сделает тебе больно.

— А она много об этом говорила — ну, перед тем как пойти на ленч?

— О нет. Просто сказала: «Боюсь, я должна оставить тебя сегодня, потому как Роджер хочет, чтоб я пошла на ленч с одним его старым другом». Ну и я сказала: «Черт возьми, кто он такой?» И она ответила, коротко так: «Джон Плант». И тогда я воскликнула: «Сам Джон Плат?» И Люси рассмеялась и заметила: «Ах да, совсем забыла, ты же у нас обожаешь триллеры». Так и сказала: «триллеры», — точно вы такой же, как все. Ну и тогда я стала проситься: «Пожалуйста, возьмите меня с собой», — а она говорит: «Нет, это невозможно». И тогда я заплакала, и она разжалобилась, и разрешила мне войти в ресторан и посмотреть на вас издали, из-за колонны.

— Но как она меня описала?

— Просто сказала: вы тот, кто будет платить за коктейли. Не правда ли, в этом вся Люси? Или же вы недостаточно знаете ее, чтоб судить?

— Ну а после она о ленче что-нибудь говорила?

— Сказала, что все за столом говорили о Киплинге.

— И это все?

— И еще я подумала, что Роджер вел себя отвратительно, потому что терпеть не может шикарные рестораны, да она и сама говорит, что не любит, но ведь этот ленч стоил вам кучу денег, а потому я считаю, что жаловаться им просто неприлично. Нет, конечно, мне очень хотелось послушать о вас, и о том, что вы говорили там, но она ничего не помнила. Просто сказала, что вы очень умны.

— Так и сказала?

— Она обо всех друзьях Роджера так говорит. Ладно, теперь моя очередь. Ангажирую вас на весь этот вечер.

И она своего добилась. Мы сидели за столом. Люси говорила с мистером Бенвелом. По другую руку от меня расположилась какая-то родственница Роджера. Немного поговорила со мной о том, как остепенился Роджер после женитьбы.

— Знаете, я не принимаю всерьез эти его политические взгляды, — заявила она, — и в то же время быть коммунистом сегодня нисколько не постыдно. Сейчас каждый коммунист.

— Лично я — нет, — возразил я.

— Ну, я имела в виду — все умные молодые люди.

Я отвернулся к Джулии. Она только этого и ждала.

— А знаете, что однажды вы написали мне письмо?

— Господи! Какое еще письмо?

— «Дорогая мадам, спасибо вам за письмо. Если вы возьмете на себя труд прочесть упомянутый вами отрывок более внимательно, то заметите, что поезд опоздал на четыре минуты. Как раз хватило времени избавиться от звонка велосипеда. Искренне ваш, Джон Плант», — процитировала она письмо.

— Это написал я?

— Разве не помните?

— Смутно. И речь там шла о романе «Испуганный лакей», так?