Полное собрание романов

Над головами свистели снаряды, они пролетали и падали рядом с местом, где были привязаны лошади. Животные в страхе шарахались, ржали и били копытами. Один снаряд упал в грязь прямо перед орудием. Солдаты бросились прочь и попадали на землю. Пай что-то выкрикивал. Джеймс отер грязь с лица, поднялся и вернулся к своему делу.

Внизу пехота вступила в ближний бой. Мушкеты и штыки, звуки потасовки и перестрелки разносились над пестрой каменистой долиной.

— Лягушатникам нас не взять, — ухмылялся Пай. — Их кавалерия сюда не пробьется. Очень уж у нас удачная позиция.

Он оказался прав. Бой продолжался, но в этом сражении ни одна сторона не вырвала победу. Битва не кончилась ничем, но исход кампании был очевиден. На заре французы отступили на свои позиции. Как бы ни подбадривали друг друга англичане, они уже проиграли. Пусть не уничтожены, но опозорены.

Джеймс наблюдал, как Пай заклепывает орудие. Железо приглушенно звякало, скрежетало. В ушах у Джеймса все еще стоял шум битвы. Он протащил на себе этот ствол через половину Испании и обратно, и вот теперь Пай забивает железный гвоздь в запальное отверстие, готовясь бросить пушку здесь, среди камней.

Замковый рядом с ним жадно хлебал воду, вцепившись в горлышко бутылки грязными, почерневшими от пыли и пороха пальцами. Напившись, он протянул бутылку Джеймсу. Рука у него тряслась так, что вода выплескивалась. Замковый засмеялся:

— Вот черт! — Он мотнул головой и больше ничего не сказал.

Джеймс взял бутылку. Его рука не дрогнула.

— Так откуда ты родом?

— Из Кента.

— Скучаешь?

— Господи, как же хорошо в Кенте! И женка у меня такая славная, Мэри. И мальчонки, двое.

Джеймс кивнул. Он пил, и вода была сладкой. Теперь он понял, почему возникает страх, откуда он берется и как вырастает.

Под покровом ночи оставшиеся в живых пехотинцы ползком пробирались к побережью. Оттуда людей на маленьких шлюпках переправляли на корабли. Артиллеристы ждали своей очереди. Часть их отряда уже сползала вниз по склону. Джеймс, который находился выше других, внезапно понял, что остался с Паем наедине. Сержант махнул рукой, подзывая его туда, где были привязаны лошади:

— Займись ими.

Джеймс подошел к лошадям, они пятились, тревожно перебирали ногами. Джеймс заговорил с ними, погладил рукой по бокам с выпирающими ребрами, чтобы они узнали его и успокоились. Он начал освобождать одну от постромок. Пусть заботятся о себе сами, пасутся, гуляют, пока их кто-нибудь не подберет.

— Не трать времени даром.

— Сэр? — Джеймс взглянул на Пая: кровь на воротнике, лицо в копоти. На крыле носа у сержанта алел нарыв, и он тер его.

— Штыком, солдат. Не трать патронов.

Джеймс непонимающе смотрел на него.

Черной от грязи рукой Пай нетерпеливо махнул в сторону лошадей:

— Скорее же, черт тебя подери!

Джеймс не мог шевельнуться, он сглотнул комок:

— И почему я все должен делать сам?

Сержант Пай вытянул свой штык, сделал выпад и ударил в шею испанскую гнедую. Другие, испугавшись, отпрянули и заржали. Гнедая кобыла упала на колени, задрав голову — недоуздок тянул ее вверх. Из раны хлынула кровь, обильно увлажнив грязь под ногами. Заскрипела кожа, затрещали ремни сбруи. Лошадь завалилась на бок, с силой ударившись головой о землю. Она лежала, открытые глаза глядели слепо, из ноздрей пузырями шла кровь.

— Вот так. Продолжай.

Джеймс непроизвольно сжал и разжал кулаки.

— Что, кишка тонка? — осклабился Пай. — Так я и думал, размазня.

— Сэр.

Джеймс вытащил штык. Пай, не глядя на него, направился к костлявому пегому мерину.

Теперь, когда Джеймс решился, проделать задуманное было совсем просто. Проще, чем он ожидал. Он шагнул вперед, переступив через голову гнедой кобылы:

— Сэр.

Пай обернулся к нему, скривил рот, собираясь что-то сказать, но Джеймс придержал его за плечо и вонзил штык. Сначала он ощутил сопротивление — шерстяная ткань, полотно, кожа, мышцы, а потом вдруг что-то мягкое внутри, сержант будто оказался пустотелым. Пай открыл рот. Джеймс увидел почерневшие зубы и красные десны. Он протолкнул штык вверх и провернул. Сержант вытаращил глаза с желтыми, в прожилках белками. Зрачки расширились и стали огромными.

Джеймсу приходилось убивать и прежде, но он делал это по необходимости, зная, что выполняет свой долг. Никогда еще он не убивал человека вот так, стоя к нему вплотную, ощущая теплую кровь на руках и чувствуя дыхание на своем лице. Сержант осел, упал на колени, штык выскочил. Джеймс отступил на шаг. Пай рухнул вперед, с грохотом ударившись оземь. Он упал лицом в грязь как был, с разинутым ртом и открытыми глазами.