Полное собрание сочинений

— С меня достаточно, Иван Лукьяныч. Я не слишком охоч ни на еду, ни на выпивку, — сказал он с застенчивой улыбкой, отодвигая бокал. — Кроме того, у меня стенокардия, да и печень начала пошаливать. Пятьдесят восемь уже почти что, вот-вот седьмой десяток разменяю.

— Ну, глупости какие. Мне ненамного меньше — пятьдесят два. Врачи тоже предостерегают. Но я наплевал на них — ем и пью, как мне нравится, чего и Вам советую, — говорил Бубрынёв, энергично пережевывая сырокопченую колбасу.

— Нет-нет. Я — пас. Больше не могу, Иван Лукьяныч, — твердо сказал Калинич.

— Как хотите. А я допью. Ваше здоровье.

Академик единым духом осушил бокал и со смаком высосал ломтик лимона.

— Еще кофейку, Леонид Палыч? — предложил раскрасневшийся академик, энергично работая зубочисткой.

— Никак не могу, Иван Лукьяныч, — решительно отказался Калинич.

Бубрынёев принялся убирать со стола. Он поставил использованную посуду на ресторанную сервировочную тележку и откатил ее в дальний угол кабинета. Потом сел в свое кресло, достал пачку дорогих сигарет и протянул Калиничу.

— Спасибо, я не курю. Лет тридцать уже, как бросил, — ответил Леонид Палыч с застенчивой улыбкой, словно извиняясь.

— А я все никак не отвяжусь от этой заразы, — сказал Бубрынёв, икая. — Вы не будете против, если я закурю?

— Ну, что Вы! Как я могу быть против?

— Вот и отлично, — сказал академик, включая вентилятор и ориентируя его в сторону полуоткрытого окна. — Я буду на вентилятор дымить — Вы и не почувствуете.

— Благодарю Вас, — сдержанно улыбаясь, сказал Калинич.

Академик зажег сигарету и выпустил клуб густого дыма на вентилятор. Подхваченный воздушным потоком дым понесся к окну, рассеиваясь налету. Некоторое время они сидели молча. Академик кайфовал, изучающее глядя на Калинича. Наконец он спросил, стряхивая пепел в тяжеленную экзотическую раковину:

— Как вы думаете, Леонид Палыч, для чего я Вас пригласил?

— Уж во всяком случае, не для совместной трапезы, — ответил Калинич, стараясь держаться с достоинством.

— Вы неправы. В первую очередь — как раз для этого. Но и не только для этого.

Бубрынёв помолчал, глядя на Калинича прищуренными глазками. Леонид Палыч отметил про себя, что Бубрынёв от выпитого коньяка раскраснелся, как рак. Сквозь волосы, поредевшие на темени, блестела глянцевая кожа, которая приобрела пунцовый цвет. Он был несколько полноват, но держался в пределах возрастных норм. Чувствовалось, что в юности он всерьез занимался спортом. Седина уже успела заметно тронуть его виски, но все равно вид у него был бодрый, моложавый и бравый.

Затушив сигарету, Бубрынёв раскрыл синюю папку, на которой было вытиснено золотыми буквами: «На подпись. Генеральный директор НИИ ИПТ академик Бубрынёв И. Л.», и начал перебирать ее содержимое. Найдя документ, напечатанный на нескольких страницах, он полистал его и протянул Калиничу.

— Вот. Прошу ознакомиться, уважаемый Леонид Палыч.

— Что это? — удивился Калинич.

— Почитайте, почитайте. Только внимательно, Леонид Палыч, — сказал академик, загадочно ухмыляясь.

Калинич полез в карман за очками. Пристроив их на кончике носа, он обратил бумагу к свету и начал читать. Освещение было слабовато для его зрения, заметно ухудшившегося в последний год от долгого сидения у компьютерного монитора, и Калинич с трудом разбирал текст, смысл которого до него доходил не сразу. Сказывался, к тому же, и выпитый коньяк. Заметив эти трудности, Бубрынёв включил галогенную настольную лампу и пододвинул к Леониду Палычу. Тот поблагодарил директора кивком головы и, разместившись в кресле поудобнее, продолжил чтение.

Это был приказ директора о создании в институте отдела поисковых исследований, заведование которым возлагалось на Калинича. Решение мотивировалось тем, что руководство института в рамках существующего бюджета выделило денежные средства для осуществления поиска новых научных направлений, ориентированных на развитие народного хозяйства с целью укрепления экономики страны. Далее говорилось, что отделу выделяются помещения под лаборатории, фонды на их ремонт, оборудование и тому подобное. Указывались сроки, в течение которых заведующему отделом вменялось в обязанность продумать и согласовать структуру отдела, его штатное расписание, оснащение и все необходимое для обеспечения эффективного функционирования отдела в целом и каждого из его подразделений.

Дочитав приказ до конца, Калинич вернул его директору и откинулся на спинку кресла. Наблюдая за его реакцией, Бубрынёв спросил с хитринкой в голосе:

— Ну, что скажете, дорогой Леонид Палыч?

— Вот сюрприз, так сюрприз! — ответил Калинич, с трудом переводя дыхание. — Как же так, назначаете меня, предпенсионера, начальником такого крупного и важного отдела, даже не поставив меня в известность? Это, по меньшей мере, странно. А если я откажусь? Мне ведь через два года на пенсию.

— Вы, я вижу, не рады? — с величественной улыбкой спросил Бубрынёв.

— Да как Вам сказать… Я не пойму, почему Вы остановили свой выбор именно на мне? Чем я на старости лет заслужил такое внимание с Вашей стороны? — с искренним недоумением спросил Калинич.