Полное собрание сочинений. Том 15. Февраль-июнь 1907

Это была та пора в немецкой с.-д. партии, про которую Меринг писал в своей «Истории» – «Год смуты» («Ein Jahr der Verwirrung»), После «исключительного закона» партия не сразу нашла верный путь, ударившись сначала в анархизм Моста и оппортунизм Хёхберга и К^о. «Эти люди, – пишет Маркс про последнего, – в теоретическом отношении нули, а в практическом никуда не годны, хотят социализм (о котором они имеют понятие по университетскому рецепту) и, главным образом, социал-демократическую партию сделать умереннее, а рабочих просветить, или, как они выражаются, привить им «элементы образования», сами имея только путаные полузнания, и, кроме того, они раньше всего ставят себе задачей поднять значение партии в глазах мелкой буржуазии. Все же они представляют из себя ни больше ни меньше, как убогих контрреволюционных болтунов»{111}.

«Бешеная» атака Маркса привела к тому, что оппортунисты отступили и… стушевались. В письме от 19 ноября 1879 г. Маркс извещает, что Хёхберга из редакционной комиссии удалили, а от его идей отреклись все влиятельные вожаки партии, Бебель, Либкнехт, Бракке и т. д.

{112} Партийный орган с.-д. «Социал-Демократ»{113} стал выходить под редакцией Фольмара, который тогда стоял на революционном крыле партии. Еще год спустя (5 ноября 1880 г.) Маркс рассказывает, что они с Энгельсом постоянно боролись против «жалкого» (miserabel) ведения этого «Социал-Демократа» и боролись часто резко («wobei's oft scharf hergeht»). Либкнехт был у Маркса в 1880 г. и обещал, что наступит «улучшение» во всех отношениях

{114}.

Мир был восстановлен, и война не выплыла наружу. Хёхберг отошел, а Бернштейн стал революционным социал-демократом… по крайней мере, до смерти Энгельса в 1895 году.

От 20 июня 1882 г. Энгельс пишет к Зорге, рассказывая об этой борьбе уже как о прошлом: «В общем дела в Германии идут прекрасно. Правда, господа партийные литераторы пытались вызвать в партии реакционный поворот, но с треском провалились. Издевательства, которым всюду подвергаются рабочие социал-демократы, сделали их еще более революционными, чем они были три года тому назад… Эти господа (партийные литераторы) во что бы то ни стало хотели, ценою кротости, смирения и подлизывания, выклянчить отмены закона против социалистов, так беспардонно лишившего их литературного заработка. С падением этого закона раскол, несомненно, обнаружится, и господа Фиреки и Хёхберги и т. д., образовав из себя правое крыло, отпадут; с ними можно будет от времени до времени вступать в переговоры, пока они наконец совершенно не стушуются. Это мнение было нами высказано сейчас же после введения закона против социалистов, когда Хёхберг и Шрамм напечатали в «Ежегоднике» в высшей степени гнусную оценку партийной деятельности и требовали более благопристойного, воспитанного и элегантного образа действия со стороны партии»{115} («jebildetes» – вместо gebildetes. Энгельс подразумевает берлинский акцент немецких литераторов).

Предсказание бернштейниады{116}, сделанное в 1882 году, замечательно подтвердилось в 1898 и следующих годах.

И с тех пор, особенно после смерти Маркса, Энгельс – можно без преувеличения сказать: неустанно – «перегибает палку», искривляемую немецкими оппортунистами.

Конец 1884 года. Осуждаются «мещанские предрассудки» немецких с.-д. депутатов рейхстага, голосовавших за субсидию пароходству («Dampfersubvention» см. в «Истории» Меринга). Энгельс сообщает Зорге, что ему приходится много переписываться по этому поводу (письмо от 31 декабря 1884 г.){117}.

1885-ый год. Оценивая всю историю с «Dampfersubvention», Энгельс пишет (3 июня), что «дело чуть не дошло до раскола». «Филистерство» депутатов с.-д. было «колоссально».

«Мелкобуржуазно-социалистическая фракция неизбежна в такой стране, как Германия», – говорит Энгельс{118}.

1887-ой год. Энгельс отвечает Зорге, который писал ему, что партия срамит себя выбором в депутаты людей вроде Фирека (социал-демократ хёхбергского покроя). Ничего не поделаешь, – оправдывается Энгельс, – неоткуда взять рабочей партии хороших депутатов в рейхстаг. «Господам же правого крыла известно, что они терпимы только вследствие закона против социалистов и что в первый же день, в который партия легче вздохнет, они будут из нее выброшены». Да и лучше вообще, «пусть партия стоит выше своих парламентских героев, чем обратно» (3 марта 1887 г.). Либкнехт – примиренец, – жалуется Энгельс, – он все фразами прикрывает разногласия. Но когда дойдет дело до раскола, – в решительную минуту он будет с нами{119}.

1889-ый год. Два международных социал-демократических конгресса в Париже{120}. Оппортунисты (с французскими поссибилистами{121} во главе их) раскололись с революционными с.-д. Энгельс (ему было тогда 68 лет) бросается в бой, как юноша. Ряд писем (начиная с 12 января до 20 июля 1889 г.) посвящен борьбе с оппортунистами. Достается не только им, но и немцам, Либкнехту, Бебелю и др., за их примиренство.