Полное собрание сочинений. Том 16. Июнь 1907 — март 1908

Действительное объяснение всей этой, почти невероятной, путаницы Плеханова в вопросе о реставрации заключается в двух обстоятельствах. Во-первых, Плеханов, говоря о «крестьянской аграрной революции», совершенно не выяснил себе ее своеобразия, как капиталистической эволюции. Он смешивает народничество, учение о возможности некапиталистической эволюции, с марксистским взглядом на возможность двух

видов капиталистической аграрной эволюции. У Плеханова все время сквозит смутная «боязнь крестьянской революции» (как я уже в Стокгольме сказал ему, с. 106–107[98]), боязнь того, не может ли она оказаться экономически реакционной, ведущей не к американскому фермерству, а к средневековому закрепощению. На самом деле это экономически невозможно. Доказательство – крестьянская реформа и ход эволюции после нее. В крестьянской реформе оболочка феодализма (и помещичьего феодализма и «государственного феодализма», о котором вслед за Плехановым говорил в Стокгольме Мартынов) очень сильна. Но экономическая эволюция оказалась сильнее

и наполнила эту феодальную оболочку капиталистическим содержанием. Несмотря на помеху средневекового землевладения, и крестьянское и помещичье хозяйство развивались, хотя и невероятно медленно, по буржуазному пути. Землевладение государственных крестьян (до 80-х гг.) или бывших государственных (после 80-х годов) должно было бы, если бы реальна была плехановская боязнь возврата к азиатчине, оказаться самым чистым типом «государственного феодализма». На деле оно оказалось более свободным, чем помещичье, ибо феодальная эксплуатация уже была невозможна во 2-ой половине XIX века. Среди «многоземельных»[99]

государственных крестьян меньше царила кабала и быстрее развивалась крестьянская буржуазия. В России возможна теперь либо медленная и мучительная буржуазная эволюция по прусскому, юнкерскому типу, либо быстрая и свободная – по американскому. Все остальное – призраки.

Вторая причина, обусловившая «реставрационную кашу» в голове у некоторых товарищей, – неопределенность положения весной 1906 года. Крестьянство, как масса, еще не окончательно показало себя. Еще можно было принимать и крестьянское движение и Крестьянский союз не окончательным показателем действительных стремлений подавляющего большинства крестьян. Самодержавная бюрократия и Витте еще не потеряли окончательно надежды на то, что «серячок выручит» (классическая фраза виттевского органа «Русское Государство» весной 1906 года), т. е. что крестьянин встанет направо. Отсюда – такое сильное представительство крестьянства по закону 11 декабря 1905 г. Какая-нибудь авантюра самодержавия на почве крестьянской идеи: «лучше вся земля царская, только не барская», казалась еще тогда многим из с.-д. возможной. Но две Думы, закон 3 июня 1907 г. и аграрное законодательство Столыпина должны были всем раскрыть глаза. Самодержавию пришлось, чтобы спасать, что можно, встать на путь насильственного разрушения общины в пользу частной собственности на землю, т. е. базировать контрреволюцию не на смутных крестьянских речах о национализации (земля – «мирская» и т. п.), а на единственной возможной экономической основе удержания помещичьей власти, на основе капиталистической

эволюции по прусскому образцу.

Теперь положение вполне выяснилось, и смутную боязнь «азиатской» реставрации на почве крестьянского движения против частной собственности на землю пора сдать в архив[100].

2. Местное самоуправление, как «оплот против реакции»

«…В органах общественного самоуправления, владеющих землею, – говорил Плеханов в Стокгольме, – она (муниципализация) создает оплот против реакции. И это будет очень сильный оплот. Возьмите наших казаков» (45)… Мы сейчас «возьмем наших казаков» и посмотрим, какое значение имеет ссылка на них. Но сначала разберем общие основы этого взгляда, будто местное самоуправление способно быть оплотом против реакции. Взгляд этот бесчисленное количество раз приводился нашими муниципалистами и, кроме формулировки Плеханова, достаточно будет еще одной цитаты из речи Джона: «К чему сводится разница между национализацией и муниципализацией земли, если мы признаем, что то и другое осуществимо и одинаково связано с демократизацией политического строя? Разница сводится к тому, что муниципализация лучше закрепит завоевания революции, демократический строй, и послужит основой его дальнейшего развития, между тем как национализация упрочит лишь государственную власть» (112).