Полное собрание сочинений. Том 30. Июль 1916 — февраль 1917

В-третьих. Разве Гримм забыл, что социал-пацифизм, прямо осужденный кинтальской резолюцией, стал именно сейчас платформой центра во Франции, Германии и Италии? что вся итальянская партия, которая не протестовала ни против многочисленных социал-пацифистских резолюций и заявлений своей парламентской группы, ни против позорной речи Турати 17 декабря, стоит на платформе социал-пацифизма? что обе левые группы в Германии, как I. S. D. («Интернациональные социалисты Германии»), так и «Интернационал» (или группа «Спартак», к которой как раз и принадлежит Либкнехт) прямо отвергли социал-пацифизм центра? При этом не следует забывать, что зловреднейшие социал-империалисты и социал-патриоты Франции, во главе с Самба, Реноделем и Жуо, также голосовали за социал-пацифистские резолюции и что таким путем особенно наглядно было вскрыто действительное, объективное значение социал-пацифизма.

В-четвертых… но довольно! Гримм стоит как раз на точке зрения центра, когда он подает швейцарской партии совет «удовольствоваться» отклонением кредитов и гражданского мира, как это сделала итальянская партия. Гримм критикует предложения большинства именно с точки зрения центра, потому что это большинство хочет приблизиться к точке зрения Либкнехта.

Гримм выступает в защиту ясности, прямоты и честности. Хорошо! Разве эти отличные качества не предписывают ясно, открыто, честно проводить различие между точкой зрения и тактикой Либкнехта и центра и не сваливать их в одну кучу?

Быть с Либкнехтом, это значит: (1) нападать на главного врага в своей собственной стране; (2) разоблачать социал-патриотов своей собственной страны (а не только иностранных, с позволения сказать, т. Гримм!), бороться с ними, не объединяться с ними – с позволения сказать, т. Гримм! – против левых радикалов; (3) открыто критиковать и обличать слабости не только социал-патриотов, но и социал-пацифистов и «центристов» в своей стране; (4) использовать парламентскую трибуну для того, чтобы призывать пролетариат к революционной борьбе, к тому, чтоб повернуть оружие; (5) распространять нелегальную литературу и организовывать нелегальные собрания; (6) устраивать пролетарские демонстрации как, например, демонстрации на Потсдамской площади в Берлине, на которой был арестован Либкнехт; (7) призывать к забастовкам рабочих военной промышленности, как это делала в своих нелегальных прокламациях группа «Интернационал»; (8) открыто доказывать необходимость полного «обновления» теперешних партий, ограничивающихся реформистской деятельностью, и действовать так же, как действовал Либкнехт; (9) безоговорочно отвергать защиту отечества в империалистской войне; (10) бороться по всей линии против реформизма и оппортунизма внутри социал-демократии; (11) столь же непримиримо выступать против профессиональных вождей, которые во всех странах, в особенности в Германии, Англии и Швейцарии, образуют авангард социал-патриотизма и оппортунизма и т. д.

Ясно, что с этой точки зрения многое в проекте большинства подлежит критике. Но об этом можно говорить только в особой статье. Здесь же необходимо подчеркнуть, что большинство во всяком случае предлагает некоторые шаги в этом

направлении, а Гримм нападает на это большинство не слева, а справа, не с точки зрения Либкнехта, а с точки зрения центра.

В своей статье Гримм все время смешивает два принципиально различных вопроса: во-первых, вопрос, когда, в какой момент должно быть осуществлено то или иное революционное действие. Стремиться решить этот вопрос заранее – бессмысленно, и вытекающие из этого упреки Гримма против большинства являются просто пусканием пыли в глаза рабочим.

Второй вопрос: как превратить, преобразовать партию,

не способную сейчас вести систематическую, упорную и при любых конкретных условиях действительно революционную борьбу, в такую партию, которая была бы к этому способна.

Это самый важный вопрос! Здесь корень всего спора, всей борьбы направлений в военном вопросе, равно как и в вопросе о защите страны! И как раз этот вопрос замалчивается, затушевывается, затемняется Гриммом. Более того: объяснения Гримма сводятся к тому, что этот вопрос отрицается

им.

Все остается по-старому – вот красная нить, которая проходит через всю статью Гримма; в этом самое глубокое основание того утверждения, что этой статьей представлен центр. Все остается по-старому: только отклонение военных кредитов и гражданского мира! Всякий умный буржуа не может не признать, что в конце концов это не неприемлемо и для буржуазии: это еще не угрожает господству буржуазии, не препятствует ей вести войну («мы подчиняемся» в качестве «меньшинства в государстве» – эти слова Гримма имеют очень, очень большое политическое значение, гораздо большее, чем это кажется на первый взгляд!).