Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Съ противоположнаго края вторымъ лежалъ трупъ въ лиловомъ. И этотъ лиловый цвтъ что то трогательное и страшное напомнилъ Нехлюдову. «Мало ли можетъ быть лиловыхъ, кром того, – думалъ онъ и вмст съ тмъ подвигался вдоль наръ къ трупу, который былъ въ лиловомъ. – Ахъ, эти худыя длинныя ступни и эта грудь въ лиловомъ, и восковое его лицо. Неужели это онъ?» Да, это былъ Крыльцовъ, босой, и не съ сложенными, какъ другіе, а съ вытянутыми по бедрамъ изсохшими руками. Восковое лицо, большой носъ, закрытые глаза и открытые немного блые зубы и мертвая радость, тишина и спокойствіе на вчера еще такомъ несчастномъ, раздраженномъ лиц.

– Это политическiй. Онъ еще дорогой померъ. Его мертваго съ подводы сняли, – сказалъ сторожъ, какъ бы отвчая на вопросъ Нехлюдова.

– Пожалуйте къ пересыльнымъ теперь, – сказалъ смотритель, заглянувъ въ дверь мертвецкой.

Нехлюдовъ спросилъ смотрителя, не можетъ ли онъ видть политическихъ, и, получивъ ршительный отказъ и не простившись съ англичаниномъ, вышелъ изъ острога и ухалъ въ гостиницу.

* № 155 (рук. № 92).

Теперь ему стало ясно, отъ чего весь тотъ ужасъ, который онъ видлъ. И ясно стало, что надо длать. Отвтъ, котораго онъ не могъ найти, ясно возсталъ передъ нимъ. Тотъ самый, который далъ Христосъ Петру: Прощать всегда, никогда не наказывать, потому что нтъ такихъ людей, которые бы сами не были виновны; наказаніе же и исправленіе предоставить Богу. Вотъ и все. «Неужели въ этомъ разршеніе? Да не можетъ быть», говорилъ онъ себ, а между тмъ несомннно видлъ, что, какъ ни странно это показалось ему сначала, привыкшему къ обратному, что это было единственное, самое практическое разршеніе вопроса.⁵²⁸ – Но какже быть съ дурными людьми, съ злод

ями? Такъ и оставить ихъ? – слышались ему обычные вопросы. И онъ вспомнилъ недавній свой разговоръ съ хозяиномъ двора, у котораго онъ останавливался. Хозяинъ разсказывалъ ему, что у него на двор не стоятъ лошади (дохнутъ), и что это сдлалъ колдунъ по злоб, и что онъ теперь выписалъ колдуна за 10 рублей изъ дальней деревни, съ тмъ чтобы новый колдунъ снялъ зарокъ съ его двора. На вс убжденія Нехлюдова о томъ, что этаго не нужно длать, и что только даромъ пропадутъ 10 рублей, и что лучше осмотрть дворъ, очистить, нтъ ли другихъ причинъ, старикъ твердилъ все свое: «Что же, такъ и оставить, чтобы и еще подохнули послдніе кони?»

Обычное возраженіе, состоявшее въ томъ, что нельзя же такъ оставить преступниковъ, напомнило ему эти слова старика. Отъ того, что люди задались задачей сдлать невозможное, исправлять другъ друга, они длаютъ только лишнее, безполезное зло, кром

того еще этимъ самымъ лишая себя возможности и желанія найти настоящую причину зла. Есть злые люди, воры, убійцы. Вы нсколько столтій казнили ихъ. Что жъ, перевелись они? Не перевелись они, потому что всякій судъ надъ воромъ есть проявленіе хроническаго воровства слдователя, прокурора, судьи; и наказаніе за убійство есть хроническое покушеніе на убійство, совершаемое судьями, прокурорами, смотрителями, конвойными.

Нехлюдовъ понялъ теперь, что общество и порядокъ вообще существуетъ не потому, что люди мстятъ другъ другу или исправляютъ или устраняютъ другъ друга, а существуетъ несмотря на то, что есть такіе законные воры и убійцы, которые воруютъ у другихъ людей свободу и жизнь, что если бы это прекратилось, то общество не только не погибло бы, но было бы несравненно больше обезпечено, чмъ теперь. Онъ понялъ, что ⁹/₁₀, если не вс преступленія, вызваны преступленіями правительства, что вс эти воровства, грабежи, [1 неразобр.], убійства, 1-ое Марта, все это воспитано самимъ правительствомъ.

«Да неужели это правда?» И внутренній голосъ всего существа его говорилъ: «да, несомннная, великая правда».

«Да, но⁵²⁹ если это такъ, то должно быть и совершенно другое все устройство общества, все пониманіе жизни, – сказалъ онъ себ

. – Такъ неужели такое иное пониманіе жизни открываетъ евангеліе? Неужели это такъ?» – сказалъ онъ себ и, вспомнивъ слова Англичанина, открылъ евангеліе на Нагорной проповди и началъ читать ее.

И въ первый разъ онъ замтилъ, что въ этой проповди было 5 опредленныхъ заповдей, которыя устанавливали это совершенно новое, иное устройство человческаго общества. Не только не убивай, но не гнвайся на брата и никого не считай рака, ничтожнымъ. Это первая. И онъ вспомнилъ все сквернословіе, ругательства, которыя считались обычными. Не только не прелюбодйствуй, но не предавайся любованію красотой женщины и не измняй той, съ которой сошелся. Это вторая. Ему представились балы, туалеты женскіе, балеты, картины, статуи. Не клянись. Это третья. Присяга царю, солдатская, на суд. Не только не око за око, а подставляй щеку. Это 4-ая. И онъ вспомнилъ дуэли, суды, вислицы въ острог. Не только не ненавидь враговъ, но люби, помогай, служи. Это пятая. Онъ вспомнилъ войны, готовность къ нимъ, патріотизмъ. Все навыворотъ, а все не только возможно, но радостно.