Полное собрание сочинений. Том 4. 1898 — апрель 1901

«В заключение, – пишет P.M., – пару слов о нашем понимании рабочего социализма». После вышеизложенного читателю уже не трудно представить себе, каково это «понимание». Это просто сколок с «модной» книги Бернштейна. На место классовой борьбы пролетариата наши «молодые» социал-демократы ставят «общественную и политическую самодеятельность рабочих». Если мы вспомним, как понимает Р. М. общественную «борьбу» и «политику», то для нас ясно будет, что это прямой возврат к «формуле» некоторых легальных русских писателей. Вместо того, чтобы точно указать цель (и сущность) социализма: переход земли, фабрик и пр., вообще всех средств производства в собственность всего общества и замену капиталистического производства производством по общему плану в интересах всех членов общества, вместо этого

Р. М. указывает сначала на развитие цеховых и потребительных союзов и лишь мимоходом говорит, что социализм ведет к полному обобществлению всех средств производства. Зато печатается жирнейшим шрифтом, что «социализм есть лишь дальнейшее высшее развитие современной общественности» – фраза, заимствованная у Бернштейна, которая не только не уясняет, а затемняет значение и суть социализма. Все либералы и все буржуа безусловно стоят за «развитие современной общественности», так что все они обрадуются заявлению Р. М. Но тем не менее буржуа – враги

социализма. Дело в том, что в «современной общественности» очень много различных сторон, и употребляющие это общее выражение имеют в виду один – одну, другой – другую сторону. Следовательно, вместо выяснения рабочим понятия классовой борьбы и социализма, Р. М. только приводит туманные и сбивающие с толку фразы. Наконец, вместо того, чтобы указать то средство, которое современный социализм выставил для осуществления социализма – завоевание политической власти организованным пролетариатом – вместо этого Р. М. говорит только о переходе производства под их (рабочих) общественное управление или под управление демократизованной общественной власти, демократизованной «путем их (рабочих) деятельного участия в присутствиях по разбору всевозможных фабрично-заводских дел, в третейских судах, во всяких собраниях, комиссиях и совещаниях по выработке рабочих законов, путем участия рабочих в общественном самоуправлении и, наконец, в общем представительном учреждении страны». Таким образом, редакторы «Раб. Мысли» относят к рабочему социализму только такой, который достигается

мирным путем, исключая путь революционный. Это сужение социализма и сведение его к дюжинному буржуазному либерализму составляет опять-таки громадный шаг назад против взглядов всех русских и громаднейшего, подавляющего большинства европейских социал-демократов. Рабочий класс предпочел бы, конечно, мирно взять в свои руки власть (мы уже сказали раньше, что этот захват власти может быть произведен только организованным рабочим классом, прошедшим школу классовой борьбы), но отказываться

от революционного захвата власти было бы со стороны пролетариата, и с теоретической и с практической-политической точки зрения, безрассудством и означало бы лишь позорную уступку пред буржуазией и всеми имущими классами. Очень вероятно – даже наиболее вероятно – что буржуазия не сделает мирной уступки пролетариату, а прибегнет в решительный момент к защите своих привилегий насилием. Тогда рабочему классу не останется другого пути для осуществления своей цели, кроме революции. Вот почему программа «рабочего социализма» и говорит вообще о завоевании политической власти, не определяя способа этого завоевания, ибо выбор этого способа зависит от будущего, которое с точностью мы определить не можем. Но ограничивать деятельность пролетариата во всяком случае одной только мирной «демократизацией», повторяем, значит совершенно произвольно суживать и опошлять понятие рабочего социализма.