Полное собрание сочинений. Том 6.

— Пойдемъ, дядя, я тебѣ укажу, гдѣ олѣня стрѣлилъ, и слѣдъ покажу, вотъ тутъ недалече, сказалъ шопотомъ Кирка старику.

Карга! отвѣчалъ тотъ также тихо и оба неслышными шагами пошли по берегу. Только ломавшійся подъ ногами камышъ изобличалъ ихъ движенье.

— Вотъ слѣдъ, сказалъ, пройдя немного, Кирка нагнулся и указалъ слѣдъ. Ерошка нагнулся тоже.

— Свѣжій, пить приходилъ. — Двѣ лани, сказалъ старикъ чуть слышно. Спасибо, ступай, я тутъ посижу.

Кирка вскинулъ бурку за плеча и пошелъ назадъ одинъ, быстро поглядывая то въ камыши, то на Терекъ, бурлившій подлѣ. Что то, самъ не зная отчего, казаку было хорошо и жутко одному и весело. Онъ былъ свѣжъ, какъ бы сейчасъ проснулся, и напряженъ, какъ будто ждалъ чего-то необыкновеннаго нынче ночью. Вдругъ плескъ и сильный шорохъ возлѣ самаго его заставилъ его вздрогнуть и схватиться за винтовку. Изъ подъ берега, отдуваясь, вскочилъ кабанъ и черная фигура его, рисуясь на водѣ, шлепая, пустилась отъ него. Онъ не выстрѣлилъ и только плюнулъ съ досады. Подходя къ своимъ, онъ остановился, не находя въ темнотѣ ихъ. Ему показалось, что онъ слышитъ храпъ, но неувѣренный онъ свиснулъ. Свистокъ откликнулся. Онъ подошелъ къ чурбану, молча разстелилъ бурку и сѣлъ подлѣ товарищей. Евдошка уже спалъ.

— Я теперь засну, сказалъ Илясъ, a послѣ пѣтуховъ меня разбуди. — Ладно! И не прошло двухъ минутъ, какъ Кирка одинъ сидѣлъ подлѣ чурбана, а за чурбаномъ раздавались сапъ и храпѣнье, перебивая другъ друга. — Ночь была темная. Одна часть неба надъ горами и рѣкой была заволочена черными тучами, надъ лѣсомъ было чисто и виднѣлись звѣзды. Было безвѣтренно, но черная туча, сливаясь съ горами, надвигалась дальше и дальше, своими причудливыми краями отражаясь на свѣтломъ небѣ. Сзади, съ боковъ, казака окружала чернѣвшая стѣна камышей, изрѣдка колыхавшихся надъ нимъ вверху и цѣплявшихся другъ за друга. Пушистыя махалки ихъ казались на звѣздномъ небѣ большими развѣсистыми вѣтвями. Впереди былъ черный мокрый песчаный берегъ, подъ которымъ бурлилъ потокъ. Дальше глянцовитая движущаяся масса коричневой воды однообразно рябила около отмели, еще дальше все сливалось въ мракъ, и вода и берегъ. Только изрѣдка зарница, отражаясь въ водѣ, какъ на черномъ зеркалѣ, опредѣляла черту дальняго берега. По поверхности пробѣгали черныя тѣни, которыя, вглядываясь, съ трудомъ различалъ Кирка за каряги, которыя, колебаясь, неслись сверху. Равномѣрный ночной звукъ потока, храпѣнье товарищей и жужжанье миріадъ комаровъ и шуршанье камышей нарушались изрѣдка бульканьемъ отвалившагося подмытаго берега, всплескомъ большой рыбы, или изрѣдка дальнимъ выстрѣломъ, или слышнымъ въ лѣсу трескомъ звѣря. При всякомъ такомъ звукѣ Кирка вздрагивалъ, схватывался за ружье. Быстрые глаза его, пересиливая себя, впивались въ даль, и слухъ усиленно напрягался. — Такъ прошло больше 3 часовъ. Туча, протянувшись, открыла чистое небо, перевернутый полумѣсяцъ дрожа вышелъ надъ горами, глаза приглядѣлись или свѣтлѣе стало, но Кирка видѣлъ и тотъ берегъ въ умирающемъ свѣтѣ мѣсяца. Онъ не боялся больше и спокойно перебиралъ свои любимыя мысли. Онъ думалъ, какъ пойдетъ завтра въ станицу, придетъ къ эсаулу, какъ Марьяна убѣжитъ въ избушку, я эсаулъ дастъ ему самому слово и какъ потомъ подъ образа посадятъ князя съ княгиней, и она съ поцѣлуемъ гостямъ подносить будетъ, и какъ пойдутъ по домамъ пьяные гости, а Марьяна ковромъ уберетъ постель въ холодной избѣ и заложитъ снутри задвижку. — Въ серединѣ этихъ мыслей его развлекъ сильный звукъ свиста и крыльевъ сзади его. Оглянувшись на высокую чинару, стоявшую сзади, онъ увидалъ ея черную тѣнь, звѣзды, Медвѣдицу, спускающуюся къ низу и узналъ свистъ орловъ, — признакъ утра. — Пора будить, подумалъ онъ, но передъ тѣмъ оглянулся еще разъ на скрывающійся мѣсяцъ и снова темнѣвшій Терекъ; его поразила [?] По серединѣ Терека, то опускаясь, то подымаясь, плыла черная карча, но Кирка посмотрѣлъ на нее и невольно глазами сталъ слѣдить за ея колебаніями. Какъ то странно, не перекачиваясь и не крутясь, плыла эта карча. Она плыла даже не по теченью, а перебивала Терекъ на отмель. Вытянувъ голову, прижавшись и притаивая дыханіе, Кирка жадно сталъ слѣдить за ней, вглядываться. Карча остановилась на мели и, пошевелившись, притихла. Точно голова была впереди. Неслышно Кирка взвелъ курокъ, положилъ на подсошки винтовку и прицѣлился. Сердце у него стучало и потъ выступилъ на лбу. Карча вдругъ бултыхнула и снова поплыла, перебивая воду, хотя ее и относило къ нашему берегу. На послѣднемъ лучѣ мѣсяца Кирка ясно увидалъ татарскую шапку подъ карчей. Онъ какъ кошка вскочилъ на колѣни, повелъ ружьемъ, высмотрѣлъ цѣль и пожалъ спускъ. Блеснувшая молнія освѣтила камыши. Кирка вскочилъ и выбѣжалъ на берегъ: карча поплыла внизъ по теченью, крутясь и колебаясь. —