Я помню ночь, как черную наяду,В морях под знаком Южного Креста.Я плыл на юг. Могучих волн громадуВзрывали злобно лопасти винта,И встречные суда, очей отраду,Брала почти мгновенно темнота.О, как я их жалел! Как было странноМне думать, что они идут назадИ не открыли бухты необманной,Что дон Жуан не встретил донны Анны,Что гор алмазных не нашел СиндбадИ Вечный Жид несчастней во сто крат!Но проходили месяцы; обратноЯ плыл и увозил клыки слонов,Картины абиссинских мастеров,Меха пантер, — мне нравились их пятна, —И то, что прежде было непонятно —Презренье к миру и усталость снов.Я молод был, был жаден и уверен,Но Дух Земли молчал, высокомерен,И умерли слепящие мечты,Как умирают птицы и цветы.Теперь мой голос медлен и размерен,Я знаю, жизнь не удалась... И ты,Ты, для кого искал я на ЛевантеНетленный пурпур королевских мантий,Я проиграл тебя, как ДамаянтиКогда-то проиграл безумный Наль!Взлетели кости, звонкие как сталь,Упали кости — и была печаль.Сказала ты задумчиво и строго:«Я верила, любила слишком много,А ухожу, не веря, не любя;Но пред лицом Всевидящего Бога,Быть может самое себя губя,Навек я отрекаюсь от тебя».Твоих волос не смел поцеловать я,Ни даже сжать холодных тонких рук,Я сам себе был гадок, как паук,Меня пугал и ранил каждый звук,И ты ушла, в простом и темном платье,Похожая на древнее Распятье.Я не скорблю. Так было надо. ПравыйПеред собой, не знаю я обид.Ни тайнами, ни радостью, ни славойМгновенный мир меня не обольстит,И женский взор, то нежный, то лукавый,Лишь изредка, во сне, меня томит.Лишь изредка надменно и упрямоВо мне кричит ветшающий Адам,Но тот, кто видел лилию Хирама,Тот не грустит по сказочным садам,А набожно возводит стены храма,Угодного земле и небесам.Нас много здесь собралось с молотками,И вместе нам работать веселей;Одна любовь сковала нас цепями,Что адаманта тверже и светлей,И машет белоснежными крыламиКаких-то небывалых лебедей.Нас много, но одни во власти ночи,А колыбель других еще пуста,О тех скорбит, а о других пророчитЗемных зеленых весен красота,Я ж — Прошлого увидевшие очи,Грядущего разверстые уста.Всё выше храм торжественный и дивный,В нем дышит ладан и поет орган;Сияют нимбы; облак переливныйСвечей и солнца — радужный туман;И слышен голос Мастера призывныйНам, каменщикам всех времен и стран.<1913>