Так вот и вся она, природа,Которой дух не признает,Вот луг, где сладкий запах медаСмешался с запахом болот;Да ветра дикая заплачка,Как отдаленный вой волков;Да над сосной курчавой скачкаКаких-то пегих облаков.Я вижу тени и обличья,Я вижу, гневом обуян,Лишь скудное многоразличьеТворцом просыпанных семян.Земля, к чему шутить со мною:Одежды нищенские сбросьИ стань, как ты и есть, звездою,Огнем пронизанной насквозь!
60. Девушка
Ты говорил слова пустые,А девушка и расцвела:Вот чешет косы золотые,По-праздничному весела.Теперь ко всем церковным требамМолиться ходит о твоем,Ты стал ей солнцем, стал ей небом,Ты стал ей ласковым дождем.Глаза темнеют, чуя грозы,Неровен вздох ее и част.Она пока приносит розы,А захоти — и жизнь отдаст.
61. Анне Радловой
Вы дали мне альбом открытый,В нем пели струны длинных строк,Его унес я, и сердитыйВ пути защелкнулся замок.Печальный символ! Я томился,Я перед ним читал стихи,Молил, но он не отворился,Он был безжалостней стихий.И мне приходится привыкнутьК сознанью, полному тоски,Что должен я в него проникнуть,Как в сердце ваше, — воровски.Май 1917
62. Швеция
Страна живительной прохладыЛесов и гор гудящих, гдеВсклокоченные водопадыРевут, как будто быть беде;Для нас священная навекиСтрана, ты помнишь ли, скажи,Тот день, как из Варягов в ГрекиПошли суровые мужи?Ответь, ужели так и надо,Чтоб был, свидетель злых обид,У золотых ворот ЦарьградаЗабыт Олегов медный щит?Чтобы в томительные бредыОпять поникла, как вчера,Для славы, силы и победыТобой подъятая сестра?И неужель твой ветер свежийВотще нам в уши сладко выл,К Руси славянской, печенежьейВотще твой Рюрик приходил?
63. Стокгольм
Зачем он мне снился, смятенный, нестройный,Рожденный из глуби не наших времен,Тот сон о Стокгольме, такой беспокойный,Такой уж почти и не радостный сон...Быть может, был праздник, не знаю наверно,Но только всё колокол, колокол звал;Как мощный орган, потрясенный безмерно,Весь город молился, гудел, грохотал.Стоял на горе я, как будто народуО чем-то хотел проповедовать я,И видел прозрачную тихую воду,Окрестные рощи, леса и поля.«О Боже, — вскричал я в тревоге, — что, еслиСтрана эта истинно родина мне?Не здесь ли любил я и умер не здесь ли,В зеленой и солнечной этой стране?»И понял, что я заблудился навекиВ слепых переходах пространств и времен,А где-то струятся родимые реки,К которым мне путь навсегда запрещен.