Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии

Будучи в Париже, Гумилев ходил к Гюисмансу “на поклон” и был принят. Он подробно рассказывал о своей беседе с автором “Là bas” [Там внизу] и о том, как Гюисманс его расспрашивал про Толстого и толстовское учение... Прощаясь с Гумилевым, Гюисманс улыбнулся и полушутливо произнес: “Я очень люблю русских... Но как жаль, что вы не католики”» (Звено (Париж). 22 мая 1927). Ко второй части рассказа Г. В. Адамовича следует, впрочем, отнестись с осторожностью, ибо ни в подробных письмах Гумилева Брюсову из Парижа, ни в свидетельствах очевидцев его парижской жизни, ни в многочисленных письменных и устных свидетельствах Ахматовой визит Гумилева к Гюисмансу не упоминается (ПРП 1990. С. 300–301). О мотивах из Гюисманса в рассказе Гумилева «Принцесса Зара» (1908) см. комментарий к стр. 131 № 9 в т. VI наст. изд. Стр. 43–46. — Цезура — внутристиховая пауза, граница полустиший; второй пэон — сочетание ямбической стопы с пиррихием.

Сухотин Павел Сергеевич (1884–1935) — поэт. В 1914 г. выпустил второй сборник стихов «Полынь», в общем, оправдав прогноз Гумилева. После революции публиковал стихи в журнале «Красная новь», издал сборники «В черные дни» (1922), «Глухая крапива» (1925). Сборник «Астры» имеет подзаголовок «Поэмы отошедшему».

Стр. 53–54. — «Понятие «позы», вместо чего-то более интегрально присущего поэту, долго не выдерживается в критическом дискурсе Гумилева <...>. На самом деле, этот термин получает негативную оценку в разборе книги Пяста уже в той же статье: <...> из этого следует, что гумилевское понятие о «позе» противопоставляется категории самостоятельности или характерности, и последняя оказывается важнее» (Doherty. P. 181–183). Стр. 61–64. — Имеется в виду ст-ние «На даче»:

<...>Вечерний свет короток и кровав.

Куртины смяли, срезали колеса,И стаю блеклую растрепанных купавКачает зыбь у матового плеса.Раскрыт балкон, — там золотая гнильСмешала запахи цветов и света...И вспомню, и люблю, — когда взовьется пыль

С откоса — там, где мы любили лето.

Стр. 65–66. — Как пример пейзажной лирики Сухотина можно привести следующее ст-ние:

Как стая белых тихих птиц,Слетевших к заводи вечерней,У церкви спят кресты гробниц

В венцах тяжелых темных терний.В ночную глушь туман бредет,Там станет призраком печальнымИ жутким... Соловей поет,Скликаясь с тем, чуть слышным, дальним.Всю ночь далекий брезжит свет,

И пахнут тополи седые.И ноет в сердце сладкий бред,И грустны думы молодые.

О В. А. Пясте см. комментарий к № 16 наст. тома.

Стр. 72–74. — О гипердактилических рифмах см. комментарий к стр. 19–20 № 16 наст. тома. Как пример изменения обычного чередования рифм в сонете можно привести сонет «Мой Боже! Я стою у вечного предела...» (АББА БААБ ВБВ ГГВ). «Строфические эксперименты» Пяста — в ст-ниях «Стой! Ни шагу!», «За речью», «Стансы». Стр. 79–80. — Цитируется ст-ние «Трижды-единое» (Здесь, на прямом и едином пути, / В вечность вонзившем свои острия, / Верим: дано, суждено нам найти / Цельное, личное, трижды-единое «я»). Стр. 80–84. — Имеется в виду ст-ние «Трех белых ангелов когда-то зрела ты...» (Я долго нес свое завещанное бремя, — / Подавленный, душой по Вышнему томясь, — / И тлело в соках жил Им брошенное семя...). Стр. 86–89. — Цитируется ст-ние «Трижды-единое» (первая строфа). Стр. 91. — «Ананке» (рок, судьба) — «демонический» отдел книги, предваряемый цитатой из Бодлера — «Ah, Seigneur! Donnez-moi la force et le courage / De contempler mon coeur et mon corps sans dégout». Стр. 94. —

Diaboli Manuscriptum