Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма

На основе воспоминаний В. Пяста можно, однако, предположить, что работа по восстановлению лекций была все-таки доведена до конца Б. С. Мосоловым. В передаче Пяста (не упоминавшего в этой связи Гумилева или Дмитриеву), «Мария Михайловна Замятнина, интересуясь решительно всем в полной мере молодо, живо и понятливо, — несмотря на свои хозяйственные заботы, ставшие более тяжелыми после смерти хозяйки дома, помогала Б. С. Мосолову в составлении лекционных записей», и в результате «лекции «Про-Академии», записанные целиком Б. С. Мосоловым, составили бы превосходное введение в энциклопедию русского стиха...» (см.: Пяст В. Встречи. М., 1997. С. 100–101). Эти, увы, утерянные ныне записи, возможно, оставшиеся где-то в бумагах Мосолова, и явились по всей вероятности конечным плодом инициативы, о которой идет речь в письме Гумилева.

72

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Автограф — РГБ. Ф. 109. К. 17. Ед. хр. 33.

Дат.: 14 ноября 1909 г. — по содержанию письма.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Ея Высокородию Марье Михайловне Замятниной. Таврическая, 25, кв. Иванова». Штемпеля и марок нет (вручено нарочным).

Письмо написано в самый разгар финала «черубинианы» и относится по содержанию к 10-м числам ноября 1909 г. (см. ниже). Хронология событий, сохраненная в дневниковых записях М. А. Кузмина, следующая. 11 ноября Гумилев был на башне, где переводчик И. фон Гюнтер «выдал, что de Габриак — не более как Дмитриева, и еще разные разоблачения» (Кузмин М. А. Дневник 1908–1915. СПб., 2005. С. 184). Через четыре дня после этого, 15 ноября, Кузмин отметил в своем дневнике, что «Гумми пропал куда-то» (Там же. С. 186); но 16 и 17 ноября Гумилев снова появился у Иванова, а 18-го, после драматического объяснения с Е. И. Дмитриевой у Брюлловых (см. комментарий к № 66 наст. тома) — «сидел сам не свой в недрах “башни”» (С. 187). 19-го произошла стычка Гумилева с Волошиным в мастерской Головина и вызов на дуэль, которая состоялась 22 ноября 1909 г. Естественно предположить, что письмо было написано во время четырехдневной «пропажи» Гумилева, т. е. между 12–15 ноября — когда он решил «не показываться» в Петербурге, — то ли в результате последнего «отказа» Дмитриевой, то ли после общения с Гюнтером, опасаясь сплетен и уже неминуемого «скандала» (см. комментарий к № 66 наст. тома). Если также учесть, что день 13 ноября был для Иванова и Кузмина «театральным», а 15 ноября М. М. Замятнина уходила с Ивановым в Литературный фонд, то письмо Гумилева, скорее всего, можно отнести к 14 ноября — субботе, уже привычному дню совместной работы по лекциям «Академии стиха» (см. комментарий к № 70 наст. тома).