Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма

Стр. 3. — Предыдущее письмо Гумилева к Брюсову было более чем шестимесячной давности (11 мая 1909 г., см. № 65 наст. тома). Безусловно, столь долгое молчание объяснялось, отчасти, сближением Гумилева с Вяч. И. Ивановым и возникшим при этом охлаждением Брюсова к «изменившему» ученику (напомним, что в упомянутом майском письме Гумилев весьма сдержанно отозвался о «Всех напевах» Брюсова и восторженно — о лекциях Вяч. Иванова в Поэтической академии, а Брюсов, со своей стороны, не отвечал Гумилеву по поводу печатания его стихов и не участвовал в «Острове»). В это же время Гумилев сблизился и с другим «учителем», И. Ф. Анненским, а также приобрел известный самостоятельный «вес» в литературных кругах в качестве участника «молодой редакции» «Аполлона». Но следует также иметь в виду, что после встречи с Гумилевым в Москве в конце мая (см. комментарий к № 13 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома) Брюсов провел три месяца за границей (с середины июля по середину октября (Рига, Берлин, Прага, Швейцария, Париж, Бельгия)), а по возвращении в Москву (18 октября 1909 г.) пережил острый кризис личных отношений с Н. И. Петровской и был вовлечен в тяжелые редакционные интриги, сопровождавшие агонию умирающих «Весов». Стр. 5–8. — Как наглядно видно из этих строк, Гумилев в этом году, в отличие от прошлого, имел четкий план путешествия. К тому же, он в этот раз изначально не планировал длительного путешествия, рассматривал свою поездку скорее как «разведку». Возможно, что он уже имел в виду точную дату возвращения, связанную с (редкими) пароходными рейсами из Джибути. Слова «о павианах и пальмах» по-своему прокомментировал В. В. Бронгулеев: «Многие, прочтя эту открытку, могут получить о поэте совершенно превратное представление. Может сложится впечатление, что он просто праздно шатающийся бездельник, не знающий, чем себя занять, и поэтому бессмысленно стреляющий все, что попадается ему на глаза. Такое мнение будет глубоко ошибочным. В поэте все еще продолжалось становление «мужского начала». Он стремился сделать из себя сильную личность... <...> Отсюда и фраза о «двух, трех павианах». Вполне возможно, что по тем же причинам он был так скуп в своих письмах на какие бы то ни было лирические отступления. Он крайне опасался проявить хотя бы малейшую сентиментальность и, может быть, как раз потому, что все время подозревал в своей душе ее присутствие» (Бронгулеев В. В. Посредине странствия земного. Документальная повесть о жизни и творчестве Николая Гумилева. Годы 1886–1913. М., 1995. С. 154–155). Стр. 7–8. — В сентябре 1909 г. было решено продолжить в расширенном виде весенние лекции «Академии стиха» (см. комментарий к № 65 наст. тома). 21 сентября 1909 г. секретарь «Аполлона» Е. А. Зноско-Боровский обратился в этой связи письмом к Брюсову: «Уже в прошлые годы молодые поэты Петербурга общались на частных квартирах в особых собраниях, во время которых читались доклады, посвященные вопросам формы стиха, затем разбирались новые, ненапечатанные стихотворения, с которыми их авторы знакомили тут же собрание. С этого года эти собрания решено поставить на более прочное основание и соединить с «Аполлоном», главный редактор которого Сергей Константинович Маковский отнесся к этой идее с большим сочувствием. План этих собраний остается прежний, только будут они происходить более регулярно (предполагается — еженедельно) и, следовательно, более серьезно. И вот для чтения лекций-докладов все будущие участники собраний очень приглашают Вас, зная, что Вы в этом году намерены жить в Петербурге. <...> Кроме вас для той же цели пока приглашены гг. Вячеслав И. Иванов и Иннокентий Ф. Анненский, в числе своих слушателей вы увидите всех молодых поэтов, живущих здесь. Главным инициатором является Н. С. Гумилев» (РГБ. Ф. 386. К. 86. Ед. хр. 61. Л. 1; цит. по: ЛН. С. 494). 26 октября Брюсов ответил на это предложение согласием, обещав «прочесть 5–7 лекций по теории и истории русского стиха», начиная, однако, только после Рождества (см.: Переписка <Брюсова> с Вячеславом Ивановым (1903–1923) / Предисловие и публикация С. С. Гречишкина, Н. В. Котрелева и А. В. Лаврова // Валерий Брюсов. (Лит. наследство. Т. 85). М., 1976. С. 524). Однако 18 января 1910 г., размышляя в мрачных тонах о разладе русской литературной жизни и своем разочаровании в молодых писателях (среди них — Гумилев), которых он «первый приветствовал», Брюсов написал Вяч. Иванову: «В Петербурге у вас я не вижу никаких радующих предзнаменований. Может быть, я ошибаюсь, судя издалека. Мне кажется, что союз «Аполлона» — вполне внешний. <...> «Академия» — учреждение очень приятное, заслуживающее всяческой поддержки, полезное, но ведь оно имеет смысл только при существовании истинной жизни. Иначе ее роль — сохранять, и бессмысленно сохранять, традиции и формы, чтобы передать их более счастливым поколениям» (Переписка <Брюсова> с Вячеславом Ивановым... С. 524–525). Лекции Брюсова не состоялись, — хотя несколько месяцев спустя, 2 июня 1910 г., он все же сообщал в письме к П. Б. Струве: «И эту Академию я могу только от всей души приветствовать и надеюсь быть ей полезным: готовлю для нее целый курс о русском стихе и о стихе вообще...» (см.: ЛН. С. 495).