Приходит нищ сюда — за прах сей бога просит;Приходит дружество — вздох, стон в груди приносит;Отец и мать по нем лишь горесть в жизни зрит —Увы! ее признак, кто на месте сем лежит.<1796>
Кто бы подумать мог? — Прелеста — обезьяна, —Едва увидев свет, смеялась над слоном; Гордясь проворством легка стана И маленьким своим лицом,Кривлялась перед ним, род величая свой.«Куда годишься ты? — слону так говорила, — Тебе судьба определила Нескладной быть горой». А слон Между животных есть Катон;Насмешницу сию тотчас молчать заставил, Он так ее исправил: «Чем дар иметь других дразнить, Кривляния тому виною,Что обезьяний род презрен везде собою. Шутов, насмешников и братью их Все вашею роднёю величают, Все обезьянами их называют. Пошла же с глаз моих С своими фиглями, скачками, Не смейся ты над нами;Ин хоботом своим так подхвачу тебя,Что молнии скорей слетишь вверх у меня!На сей раз молодость твою лишь извиняю,И правило тебе мое я оставляю: Насмешки, едкость слов — Забава дураков».<1796>
Обманывать и льстить —Вот все на разум правы!Ах! как не возопить:«О времена! о нравы!»Друг только что в глазах,Любовницы лукавыИ верны на словах —О времена! о нравы!Сын и́дет в дом сиренВкушать любви отравы;Там тятя, старый хрен! —О времена! о нравы!Вдовы́ от глада мрут,А театральны павыС вельможей дань берут—О времена! о нравы!За слово и за взглядТекут ручьи кровавы;Друг друга все едят —О времена! о нравы!Не полно ли, друзья?Вам шутки и забавы,А ведь ответчик я —О времена! о нравы!<1796>
Я моськой быть желаю,Всегда чтобы храпеть;Нет нужды, что залаюИ что не буду петь.В одном бы теплом фракеЯ круглый год ходилИ датской бы собакеЗа лай презреньем мстил.Не видел бы отменыПред аглицким щенкомВ приемах от Климены,Когда б попал к ней в дом.Лизал бы ее ручкиВсегда с ним наравне,И все бы были сучкиРавно любезны мне.Коль моська б изменила,К болонской бы пристал,Не тратил бы чернила,Элегий не писал.Но в моську превратитьсяНе можно мне вовек,Так что ж пустым и льститься?Пусть буду человек.<1796>