Полное собрание стихотворений

Поработите вы Безвестное

И да поклонитесь вы мне!

1915. Май

Эст-Тойла

ПОЭЗА О ЛЮДЯХ

Разве можно быть долго знакомым с людьми?

И хотелось бы, да невозможно!

Все в людских отношеньях тревожно:

То подумай не так, то не этак пойми!..

Я к чужому всегда подходил всей душой:

Откровенно, порывно, надежно.

И кончалось всегда неизбежно

Это тем, что чужим оставался чужой.

Если малый собрат мне утонченно льстит,

Затаенно его презираю.

Но несноснее группа вторая:

Наносящих, по тупости, много обид.

И обижен-то я не на них: с них-то что

И спросить, большей частью ничтожных?!

Я терзаюсь в сомнениях ложных:

Разуверить в себе их не может никто!

И останется каждый по-своему прав,

Для меня безвозвратно потерян.

Я людей не бегу, но уверен,

Что с людьми не встречаются, их не теряв…

1915. Май

Эст-Тойла

ПОЭЗА БЕЗНАДЕЖИЯ

Я чем-то подавлен, я чем-то стеснен.

Нет слов подходящих для звончатых песен.

И май в этот год уж не прежне чудесен.

И жизнь – полуявь, полубред, полусон.

Я чем-то обижен, я как-то устал,

Мне так одосадели мелкие люди…

Мечтал о безлюдьи, как будто о чуде:

Никто из них милого мне не сказал!

Как горько от зависти, лести, интриг,

От всех подражаний! от всех посвящений!

От их увенчаний развенчан мой гений!..

Мне тяжко: я их беспощадно постиг.-

Незваная свита терзала весь год

Своими заботами, сплетнями, грязью…

Ах, есть ли ей равные по безобразью

Духовных надежд, меркантильных забот?!..

Какие-то гаденькие толмачи,

Мечты толкователи, лексионеры…

О как безнадежно бездарны и серы:

Их чувства – лягушки, их песни – грачи!

Я ими расстроен, я смят, угнетен.

Мне надо лечиться безлюдьем все лето.

Апатия, леность, усталость. Поэта

Во мне убивают, и близок мой сон…

…Маруся! Маруся! услышь, помоги!-

Ведь только в тебя упоительна вера…

Но вижу в руках твоих сталь револьвера,

А там, за тобою, не видно ни зги…

1915. Май

Эст-Тойла

У ПАМЯТНИКА КОМИССАРЖЕВСКОЙ

Вера Федоровна! Сегодня

Я заехал к Вам из полка:

Уж изнервничался я очень,

И такая была тоска…

Долго вглядывался я, сгорбясь,

В Ваши бронзовые черты:

В них застыло так много скорби,

Вдохновенности и мечты…

Я спросил Вас, – о, Вы поймете,

Вера Федоровна, о чем!..

Шевельнули едва губами

И чуть-чуть повели плечом…

А в глазах (в уголках, у носа)

Вспыхнул гнев, человечий гнев…

Всю бестактность своего вопроса

Понял я, плача и покраснев…

1915. Октябрь

Петроград

ВСЕ – ЗА НОВЬ!

Дождь за дождем, за бурей буря,

За песнью песнь, за болью боль.

Чело то хмуря, то лазуря,

Живут и нищий, и король.

О, всколыхните безмятежность,

Благополучье раздробя!

Прекрасней после гнева нежность,

Как, после муки, вы – себя!

Свершайте явные ошибки,

Крушите счастье и любовь,

Чтоб только не было на Шипке

Душ ваших тихо. Все – за новь!

Да, все за новь, за блеск, за звонкость,

За обиенность и за шаг!

Я славлю мудрую ребенкость

И молодеческий кулак.

Живи, воистину живое,

Не уставая звать меня!

Пылай восторгом, ретивое:

Ведь даже в счастьи скорбен я!

1915. Июнь

Эст-Тойла

МИРРЭЛИЯ

Новые поэзы

Том 7-й

I. КОРОНА ЕЕ СВЕТОЗАРНОСТИ

УВЕРТЮРА

Миррэлия – светлое царство,

Край ландышей и лебедей.

Где нет ни больных, ни лекарства,

Где люди не вроде людей.

Миррэлия – царство царицы

Прекрасной, премудрой, святой,

Чье имя в веках загорится

Для мира искомой Мечтой!

Миррэлия – вечная Пасха,

Где губы влекутся к губам.

Миррэлия – дивная сказка,

Рассказанная мною вам.

Миррэлия – греза о юге

Сквозь северный мой кабинет.

Миррэлия – может быть, в Луге,

Но Луги в Миррэлии нет!..

Качает там лебедя слива,

Как символ восторгов любви…

Миррэлия! как ты счастлива

В небывшем своем бытии!

1916. Август

Им. Бельск

ПОЭЗА ИХ ОПРАВДАНИЯ

С тех пор, как Эрик приехал к Ингрид в ее Сияиж,

И Грозоправа похоронили в дворцовом склепе,

Ее тянуло куда-то в степи,

В такие степи, каких не видишь, каких не знаешь.

Я не сказал бы, что своенравный поступок мужа

(Сказать удобней: не благородный, а своенравный)

Принес ей счастье: он был отравный,-

И разве можно упиться счастьем, вдыхая ужас!..

Она бродила в зеркальных залах, в лазурных сливах,

И – ах! нередко! над ручейками глаза журчали…

Из них струился алмаз печали…

О, эта роскошь не для утешных, не для счастливых!..

Разгневан Эрик и осуждает он Грозоправа:

– Такая жертва страшнее мести и ядовитей.

Поют поэты: “Любовь ловите!”

Но для чего же, когда в ней скрыта одна отрава?

Ведь есть же совесть на этом свете – цариц царица,

Любви эмблема, эмблема жизни! ведь есть же

совесть!..

И ей подвластна и Ингрид, то есть

И королева должна послушно ей покориться.

Но стонет Ингрид: “В твоей кончине не виновата,-

Я разлюбила и эту правду тебе открыла,

Не изменила и не сокрыла

Любви к другому. Я поступила, о муж мой, свято!”

В такие миги с его портрета идет сиянье,

Сквозит улыбка в чертах угрюмых, но добродушных.

Он точно шепчет: “Ведь мне не нужно,

Чтоб ты страдала, моя голубка, – утишь страданья.

Не осуждаю, не проклинаю, – благословляю

Союз твой новый и боле правый, чем наш неравный,

Твой Эрик юный, твой Эрик славный