На улице пылью запахло.Мне больно и сладко вздохнуть.Зимою мучительно чахлаМоя утомленная грудь,В ней сердце так больно сжималось,Я думал: «Не надо мне жить!»И горько душа порываласьНенужные дни погубить.Дыхание улицы пыльнойМне снова пророчит весну,И, может быть, грудью бессильнойЯ скоро без боли вздохну.20 марта 1895
«Свистали, как бичи, стихи сатиры хлесткой...»
………………………........................................Свистали, как бичи, стихи сатиры хлесткой,Блистая красотой, язвительной и жесткой.………………………........................................Цензурой оскоплен нескромный мой роман,И весь он покраснел от карандашных ран.Быть может, кто-нибудь работою доволен,Но я, – я раздражен, бессильной злостью болен,И даже сам роман, утратив бодрый дух,Стал бледен и угрюм, как мстительный евнух.…………………………....................................И, бледный декадент, всхожу я на ступени,Где странно предо мной зазыблилися тени,Таинственным речам внимаю чутко я,И тихих сумерек полна душа моя.Смеясь моей мечте жестоко и злорадно,Мне люди говорят, что тайна неразгадана,Что мистицизм нелеп, что путь науки строг,Что смертен человек, и что развенчан Бог.24 марта 1895
«Так жизнь пуста, так грезы ярки...»
Так жизнь пуста, так грезы ярки!Над бедной радуга горит,И вечный свод небесной аркиГлаза и душу веселит.А под богатством зыбких красокЗияет в бездне вещий мрак,И говорит мне кто-то грозно,Что жизнь направлена не так.16 апреля 1895
«Больной, угрюмый человек...»
Больной, угрюмый человек,Зачем глядишь ты на детей?Зачем ты отравляешь ихБезумной мрачностью своей?Им радость жизни суждена,Им любы птички и цветки,И не под силу их плечамМертвящий гнет мирской тоски.8 июня 1895
«Верьте, люди, если скажут...»
Верьте, люди, если скажут,Что безумно я живу,И с моим названьем свяжутБезобразную молву.Дерзок я, нигде пределаНе нашел мой произвол.В рай мечта моя взлетела,В ад я сам ее низвел.Сладким светом горних кущейНаслаждаться не хочу.Я к тоске, меня зовущей,В бездну адскую лечу.27 июня 1895
«Утомленный горячими ласками...»
Утомленный горячими ласкамиОбнаженных наложниц и жен,И куреньем восточным и сказкамиВ сладострастный покой погружен,На подушках роскошного ложаНеподвижен и мрачен владыка,И у ног его трепетно лежа,Не поймут омраченного лика.Но внезапно улыбкой жестокоюОтвечая внезапной мечте,Он встает пред женой черноокою,Несравненной в своей наготе,И на землю ее повергает ударом,И бичует румяную кожу.А потом, в утешение карам,Вознесут к господинову ложу.25 июля 1895
«Путь лежит по каменцу...»